*****

Человеческие несовершенства кроются в иллюзиях, ошибочных представлениях, которые живут в глубинах души и на поверхности не показываются. Например, есть люди, подсознательно считающие, что все люди им что-то должны. Поэтому многим они неприятны, даже если внешне очень респектабельны. Есть люди, подсознательно убежденные в том, что они имеют право на всех «наезжать». В глубине их психике живет какое-то ошибочное представление о своем праве насиловать другого.

Когда человек ощущает глубинную неустроенность в той или иной ситуации, он должен обратиться прежде всего внутрь самого себя и выяснить, что в нем противится ситуации. Если мы чем-то недовольны, то причина не во внешней реальности. Мы видим ее так, как нам диктуют собственные ожидания и оценки. Если мы действительно всерьез страдаем от внешних препятствий, значит речь идет о необходимости заняться самоанализом. Не для того, чтобы объяснить себя, а чтобы понять, что же привело к препятствию. Есть, например, хронические неудачники. Вроде бы они делают все правильно, но где-то подсознательно боятся победы, боятся того, что все получится хорошо. По тем или иным причинам в детстве их убедили, что они должны вырасти несчастными, хотя бы для того, чтобы быть похожими на любимую маму.

Во всех языческих культах огромные деревья рассматривались как врата в иные сферы. Дерево открывало вход в божественный мир. Дуб символизировал пантеон Божеств. Существует ложное представление о том, что языческие Божества впрямую руководили жизнью людей. Мы привыкли относиться к общению с высшим миром как к телефонной связи: позвонил, попросил, получил ответ, сделал. На самом деле Божества взирали на людей, но вмешивались в их жизнь не сами, а лишь опосредованно, через ситуацию. Люди находились в определенном неведении относительно истинной воли небес. Приходя в святилище, человек входил в контакт с Высшим миром и некоторое время пребывал в определенном состоянии сознания. А затем выходил из святилища с принятым им самим решением. И по дальнейшему ходу жизни люди определяли, правильно ли были поняты их вдохновители, правильно ли уловили указания свыше. То есть все языческие культы предусматривали самостоятельные принятия решения самим человеком после контакта с горними силами, контакт с горними силами не предусматривал прямого получении указания свыше. Эта традиция прослеживается вплоть до античности. Дельфийские оракулы и пифии Аполлона никогда не говорили напрямую. Они всегда оставляли человеку свободу выбора.

Скандинавы, друиды и славяне входили в горний мир через деревья, очень редко через водоемы, еще реже через камни, скалы, горы. Вратами были в основном деревья. Поэтому связаны и дриады. Дриады — это женские духи, покровители деревьев. Они не только впускали человека в иной мир, но и проверяли его мотивы. Чтобы принять то или иное решение, человек должен был заблудиться в лесу и попытаться из него выйти. Жрец одному ему ведомыми тропами заводил человека далеко в лес и оставлял там. Если человек не возвращался, значит он не смог найти правильный путь в собственной душе, значит он запутался в собственных мотивах и страхах, и дриады его не выпустили. Если же человек вдохновлялся свыше, находил общий язык с дриадами, лес разрешал ему уйти. Более того, он уходил с правильным решением и обязательно изменившимся.

Древние посвящения ставили человека на грань реальной гибели — это очень важный момент. Древние совершенно обоснованно считали, что человек, ведомый небесными водителями, обязательно выползет, выйдет, выживет. Нам приятно думать, что посвящение почти безболезненно, чуть-чуть, понарошку. Но так время не знало бы героев — людей, которые пережили действительную духовную смерть и вышли преобразившимися. И только те, кто пережил крайние ситуации, получали право на совершение действий, значимых для всего народа.

В скандинавской мифологии Вратами ведала возлюбленная жена Одина Фригга. Она бала владычицей замков, покровительницей домашнего очага, мастерицей открывания врат. К ней всегда обращались, если нужно было отыскать сокровища, распутать тайну каких-то отношений. Главное то, что всегда за получением решений, как ни странно, обращались не к верховным Богам скандинавских племен, а именно к Фригге. Причем отмычкой загадок была чуткость к влияниям Фригги. Ритуалы связанные с этим Божеством, всегда проводились в доме. Человека, ищущего ответ, запирали в доме, пока он не обретал решение. Более того, этот дом окружался жрецами, и если ответ не устраивал их, то человек, выйдя из дома, подвергался наказанию.

Ведьмы никогда не жили среди людей. Их жилища выносили далеко за пределы общины, и тропинку к ним мог найти не каждый. Ведьмы переводили человека с одного уровня сознания на другой. Человек должен был дойти до предела, чтобы, преодолев неприязнь и глубинный страх перед ведьмой, отправиться к ней за светом. Через боль и страдание ведьмы учили жить по-другому. Человек должен был уйти новым, или же он вообще не уходил. Отсюда представление о ядовитых снадобьях.

Почти всегда колдовство ведьм включало прием психоделических средств и происходило на грани сумасшествия. Даже во времена истинного язычества, когда люди достаточно серьезно относились к иерархическому многобожию, ведьмовские культы были не очень респектабельными. Если человек пришел из любопытства, просто из удовольствия познакомиться с ведьмой, он нарывался на крупную грубость и неприятность. Но за человека, который им вверился, отдал себя в их руки, ведьмы несли ответственность, то есть становились его духовными учителями.

Страшно общество, где человек не может получить предельной помощи. Поверхностному и плоско живущему обществу все ясно и понятно. Испортилась механика в голове — отправляйся пить таблетки в психолечебницу. А древние прекрасно знали, что в жизни человека существуют ситуации , когда действительно может помочь некий изгой, некая таинственная волшебница, живущая в дремучем лесу, к которой и отправиться-то боязно. Но этот страх превозмогается тяжестью болезни, невыносимостью кризиса.

Сам поход к ведьме являл собой мужественный поступок. В общем-то человек бросался головой в омут. И далеко не всегда ведьма могла помочь. Далеко не всегда человек мог уйти здоровым и исцеленным. Мы привыкли, что в лучшем случае целитель должен вылечить, а в худшем — все остается по-прежнему. Но бывают состояния, в которых самым благоприятным выходом с точки зрения кудесника является уход человека с физического плана.

Наше общество создало завесу искренности над всем этим: ведьма — плохо, язычество — страшно, оккультные силы — вредно. Мы даже не в состоянии подумать, а как же жили наши пращуры, как они лечились, учились, воевали и т.д. У нас как бы нет этого сегмента в памяти. На самом деле мы просто безалаберные наследники очень глубокой, серьезной, мощной культуры, о которой остались поверхностные воспоминания. Это только сейчас все просто: на любой вопрос сразу же предоставят ответ. А в прежние времена существовали пантеоны покровителей, многосложные ритуалы и празднества, очень широкая профессионализация целителей. Человеку порой, чтобы решить какие-то проблемы, приходилось отправляться за тридевять земель. Это была полнокровная, разнообразная, цветистая жизнь. А мы чуть ли не стыдимся того, что выросли на этой земле и что наши предки так жили. Во всяком случае, их жизнь была интереснее и здоровее.

из нета.

@темы: человек и природа

---

Леди озера. Из валлийских преданий.

 

В. Дж. Томас

Пер. с англ. — Н. Ю. Чехонадская

 

Леди Озера

Высоко, в лощине в Чёрных горах на юге Уэльса лежит одинокая полоска воды, именуемая Ллин-и-Ван-Вах.

В старые времена на ферме неподалёку от озера жила вдова с единственным сыном, которого звали Гвин. Когда сын вырос, мать стала часто посылать его присматривать за пасущимся скотом. Самый вкусный корм можно было найти у берега озера, и всегда, ежели всем этим коровам с добрыми глазами позволяли делать, что они хотят, они приходили именно сюда. Однажды Гвин бродил по бережку пруда, глядя, как коровы пощипывают невысокую траву, и очень удивился, когда увидел леди, стоявшую в чистой спокойной воде на некотором расстоянии от земли.

Она была самым прекрасным существом, которое он когда-либо видел, и она расчёсывала свои длинные волосы золотым гребнем, а гладкая поверхность озера была ей зеркалом.

Он стоял на краю воды, не отводя взгляда от девы, и тут же понял, что полюбил её. Так, глядя на неё, он, не задумавшись, протянул ей ячменный хлеб и сыр, которые его матушка дала ему перед тем, как он вышел из дома. Леди постепенно и незаметно подплыла к нему, но покачала головой (он всё ещё протягивал руку) и со словами:Крас ди вара, нид хаут ви нала! — то есть «С черствым караваем — меня не поймаешь!» – нырнула в воду и исчезла из виду.

Гвин пошёл домой и рассказал своей матери о явившемся ему прекрасном видении. Поразмыслив о странных словах, сказанных таинственной леди перед тем, как она нырнула и исчезла, они пришли к заключению, что, наверное, существует какое-то заклятие, связанное с сухим хлебом, и мать посоветовала ему, когда он следующий раз пойдёт к озеру, взять с собой тойс, то есть сырое тесто.

На следующее утро, ещё задолго до того, как солнце появилось над вершинами гор, Гвин уже был у озера с тестом в руках, в тревоге ожидая, когда Леди Озера появится над водой. Солнце встало, его яркие лучи рассеяли туман, окутывавший высокие вершины вокруг озера, и оно поднялось высоко в небеса. Час за часом юноша смотрел на воду, но час за часом не видел ничего, кроме ряби, которую поднимал ветер, и солнечных зайчиков, которые танцевали на ней.

 

Приближался вечер, и юношу охватило отчаяние; он уже был готов вернуться домой, когда, к его огромной радости, леди появилась над залитыми солнцем волнами. Она казалась ещё прекраснее, чем раньше, и Гвин, в восхищении от её красоты забыл все свои тщательно подготовленные речи и мог только протянуть руку, предлагая ей тесто. Она точно так же, покачав головой, отказалась от подарка, добавив: Ллайт ди вара, ти ни винна, то есть «С сырым караваем — тебя не выбираю».

И затем она исчезла под водой, но перед тем, как нырнуть под воду и пропасть, она улыбнулась юноше так мило и так любезно, что его сердце ещё больше наполнилось любовью. Когда он медленно и печально шёл домой, воспоминание о её улыбке утешало его и пробуждало надежду, что, когда она появится в следующий раз, она не отвергнет его дар. Он рассказал своей матери о том, что случилось, и она посоветовала ему, поскольку уж леди отказалась как от сухого, так и от непропечённого хлеба, следующий раз взять с собой хлеб, который испекли наполовину.

Той ночью он не заснул ни на секунду, и задолго до первых проблесков зари Гвин уже шёл по берегу озера с наполовину испечённым хлебом в руке, глядя на гладкую поверхность озера ещё с большим нетерпением, чем вчера.

Поднялось солнце, пошёл дождь, но юноша ничего не замечал — он, не отрываясь, смотрел на воду. День сменил утро, вечер сменил день — но глаза взволнованного наблюдателя так и не увидели ничего, кроме волн и тысяч и тысяч ямочек, которые оставлял на воде дождь.

Начала уже опускаться ночная тень, и Гвин уже собирался уходить в печали и разочаровании, когда, бросив последний прощальный взгляд на озеро, он увидел, как по его поверхности идут несколько коров. Увидев этих животных, он стал надеяться, что за ними последует Леди Озера, и, конечно, вскоре из воды появилась дева. Она казалась ещё милее, чем раньше, и Гвин прямо-таки обезумел от радости, увидев её. Его восторг разгорелся ещё больше, когда он увидел, что она приближается к земле, и он ринулся в воду ей навстречу, протягивая наполовину испечённый хлеб. Улыбаясь, она приняла его подарок и позволила вывести её на берег. Её красота ослепила его, и некоторое время он не мог ничего, как только смотреть на неё. И глядя на неё, он увидел, что туфля на её правой ноге завязана каким-то особым образом. Она так мило улыбалась ему, что, наконец, дар речи к нему вернулся, и он сказал:

— Леди, я люблю вас больше всего на свете, и хочу, чтобы вы стали моей женой.

Сначала она не соглашалась. Однако он молил и так серьёзно, что, наконец, она обещала стать его женой, но только при одном условии:

— Я выйду за тебя замуж, — сказала она, — и буду жить с тобой до тех пор, пока не получу от тебя три удара без вины — три эргид диахос. Когда ты нанесёшь мне третий удар без причины, я оставлю тебя навеки.

Он стал возражать и заявил, что скорее отрежет себе руки, чем употребит их на такое дело, как она внезапно убежала от него и нырнула в воду. Его горе и разочарование были так велики, что он решил покончить с собой, бросившись прямо в самые глубокие глубины озера. Гвин ринулся на вершину огромной скалы, нависавшей над волнами, и хотел уже прыгнуть, как услышал громкий голос, который сказал:

— Остановись, безрассудный юноша, и подойди сюда.

Он повернулся и увидел на берегу озера на некотором расстоянии от скалы седовласого старца величественного вида, которого сопровождали две девы. Трепеща от страха, Гвин спустился со скалы, и старец обратился к нему с успокаивающими словами:

— Смертный, ты желаешь взять в жёны одну из моих дочерей. Я соглашусь на этот союз, если ты покажешь мне ту, которую любишь.

Гвин смотрел на двух девушек, но они были настолько похожи друг на друга ростом, платьем и красой, что он не видел между ними ни малейшей разницы. Они так совершенно соответствовали друг другу, что, казалось, совершенно невозможно сказать, какая из них обещала быть его невестой, и сама мысль о том, что если он выберет не ту, то всё будет потеряно навеки, почти что довела его до безумия. Он хотел уже в отчаянии отказаться от этой задачи, как одна из девиц — очень тихо — выдвинула вперёд ножку. Это движение, хотя и совсем обычное, не ускользнуло от внимания юноши, и, посмотрев вниз, он увидел тот самый по особому завязанный шнурок, который ему уже случалось видеть на обуви девы, что приняла его полуиспечённый хлеб. Он вышел вперёд и смело взял её за руку.

— Ты выбрал верно, — сказал старец, — так будь же ей добрым и любящим мужем, и я дам за ней в приданое столько овец, коров, коз, свиней и лошадей, сколько она может пересчитать, не переводя дыхания. Однако помни: если ты нанесёшь ей три удара без причины, она вернётся ко мне.

Гвин ликовал, и снова начал протестовать: он-де скорее отрубит себе и руки и ноги, чем сотворит такое. Старец улыбнулся, и, повернувшись к своей дочери, попросил её отсчитать, сколько овец она хочет получить. Она начала считать пятёрками – раз, два три, четыре, пять, — раз два, три, четыре, пять, — раз два, три, четыре, пять, — столько раз, сколько смогла, пока не должна была перевести дыхание. В одно мгновение ровно столько овец, сколько она насчитала, вышли из воды. Тогда отец попросил её посчитать, сколько ей нужно коров. Раз, два три, четыре, пять, — раз два, три, четыре, пять, — раз два, три, четыре, пять, — так она считала, пока ей не пришлось снова перевести дыхание. И немедленно чёрные коровы, столько, сколько она насчитала, мыча, вышли из озера. Точно так же она посчитала и коз, и свиней, и лошадей, сколько хотела, и целые стада и тех, и других, и третьих встали рядом с овцами и коровами. Тогда старец и его вторая дочь исчезли.

Леди Озера и Гвин поженились при всеобщем ликовании. Они поселились на ферме под названием Эсгайр Ллайтди и прожили там много лет. Они были так счастливы, как только возможно, всё у них было благополучно, и родилось у них три сына.

Когда старшему сыну исполнилось семь лет, в округе стали праздновать свадьбу, на которую Нелверх — ибо так называла себя Леди Озера — и её муж получили особое приглашение. Когда пришёл назначенный день, они вышли из дома и пошли по полю, на котором паслось несколько принадлежавших им коней. Нелверх сказала, что расстояние для неё слишком велико, и она бы не хотела идти.

— Мы должны пойти, — сказал её муж, — и если ты не хочешь идти, ты можешь поехать на одной из этих лошадей. Поймай одну из них, покуда я схожу домой за седлом и уздечкой.

— Я так и сделаю, — сказала она. — И заодно принеси-ка мне мои перчатки. Я их забыла – они лежат на столе.

Гвин вернулся домой, и, когда он возвращался с седлом, уздечкой и перчатками, к своему удивлению, он обнаружил, что она не сдвинулась с того места, где он её оставил. Указывая на лошадей, он шутливо хлопнул её перчатками и сказал «Иди, иди (дос, дос)».

— Это — первый беспричинный удар, — сказала она со вздохом, и напомнила ему об условии, при котором она вышла за него — условии, которое он почти позабыл.

Много лет спустя оба они были на крещении. Когда все гости были полны веселья и радости, Нелверх внезапно разрыдалась и стала жалобно плакать. Гвин хлопнул её по плечу и спросил, отчего она плачет.

— Я плачу, — сказала она, — поскольку этот бедный, невинный ребёнок так слаб и хил, что не будет для него радости в этом мире. Боль и страдания будут наполнять все дни его краткого пребывания на земле, и в боли и муках уйдёт он из этой жизни. А ты, мой муж, нанёс мне второй удар без причины.

После этого Гвин день и ночь был начеку, стараясь не сделать ничего, что можно было бы счесть нарушением условий их брака. Он был так счастлив в своей любви к Нелверх и её детям, что знал — его сердце разорвётся, если из-за какой-то случайности он нанесёт последний и единственный удар, который отберёт у него его дорогую жену.

Некоторое время спустя, ребёнок, на крещении которого они были, после краткой жизни, наполненной болью и страданиями, действительно скончался в муках, как и предсказала Нелверх. Гвин и Леди Озера пришли на похороны, и среди всего этого траура и горя Нелверх весело рассмеялась. Все недоуменно уставились на неё. Ей муж был так потрясён её весельем по такому скорбному случаю, что коснулся её со словами:

— Замолчи, жена, почему же ты смеёшься?

— Я смеюсь, — ответила она, — поскольку бедное дитя, наконец, счастливо и свободно от боли и страданий.

Затем она встала и сказала:

— Последний удар нанесён. Прощай.

Она немедленно пошла к Эсгайр Ллайтди, и, прибыв домой, она созвала своих коров и весь другой скот, называя всех по имени. Так она обращалась к своим коровам:

Mu wlfrech, moelfrech, Mu olfrech, gwynfrech, Pedair cae tonn-frech, Yr hen wynebwen, A’r las Geigen, Gyda’r tarw gwyn O lys y Brenin, A’r llo du bach, Sydd ar y bach, Dere dithe, yn iach adre!

Пеструшка моя пёстрая, Пеструшка ты безрогая, Пеструшка ты рябая, Пеструшка белобокая, Чернушки с поля — четверо, Старушка беломордая, Бык белый, Гейген серая, Из поля королевского, И ты, телёнок чёрненький, На гвоздике подвешенный, Иди домой здоровенький!

Весь скот немедленно повиновался призыву своей хозяйки. И маленький чёрный телёночек, хотя его и забили, снова ожил, спустился с крюка и ушёл со всеми остальными коровами, овцами, козами, свиньями и конями по приказу Леди Озера.

Случилось это весной, и четыре вола пахали на одном из полей. Их она позвала:

Y pedwar eidion glas, Sydd ar y ma’s, Deuweh chwithe Yn iach adre!

Четыре вола, Бросайте поля, Четвёрке серых Домой пора!

И ушёл весь скот вместе с Дамой Озера через гору в то самое озеро, откуда они все пришли, и исчез под водой. Единственный след, что остался от них — это борозда, которую проделал плуг, что волы потянули за собой в озеро, и её можно увидеть и по сей день.

Сердце Гвина было разбито. Он, раздавленный горем, последовал за своей женой в озеро и положил конец своим несчастьям, бросившись в холодные глубины вод. Три сына обезумели от скорби, и чуть не последовали примеру своего отца; целыми днями бродили они вокруг озера, надеясь ещё хоть раз увидеть свою пропавшую мать. Наконец, их любовь была вознаграждена, ибо однажды внезапно перед ними появилась Нелверх.

Она сказала им, что их задачей на земле будет освобождать людей от несчастья и боли. Она отвела их в место, которое до сих пор называют Лекарской Лощиной (Пант-и-Метигон) и показала им, на что годятся разные растения и травы, что растут там, и научила их искусству целительства.

Материнское наставление обернулось во благо детям, и они стали самыми искусными врачами во всей стране. Рис Григ, повелитель замков Лландовери и Диневор, дал им титулы, земли и привилегии в Митвае, чтобы они могли содержать себя, употребляя своё искусство для лечения и пользы тех, кто придёт к ним за помощью. Врачи из Митвая славились по всему Уэльсу, и это искусство продолжало жить многие века среди их потомков.

www.cymraeg.ru/arglwyddes_y_llyn.html

@темы: мифы

---

Стефани Пуи-Мун Ло (Stephanie Pui-Mun Law)

Стефани Пуи-Мун Лоу (StephaniePui-MunLaw) – «сказочная» художница, которая рисовала с самого раннего детства, но открыла миру свои волшебные миры намного позже.

Известность как иллюстратора фентези пришла к Стефани только с 1998 года, когда после трех лет программирования для софтверных компаний, она оставила мир логики и цифр ради окрашенных мирами снов. Вдохновением для нее служат различные легенды, мифологические истории и фольклор.

В свое время на ее технику и сюжет повлияли такие течении искусства как Импрессионизм, Прерафаэлиты, Сюрреализм, и конечно, сами истоки и красоты окружающей ее природы.

Родные китайские драконы и лисы-кицунэ, кельтские феи и средневековые единороги, восточные одалиски, скандинавские асы, толкиеновские эльфы: все смешалось в акварелях Стефани. Пир для глаз и фантазии: разгадывать и разглядывать можно бесконечно.

Фантастические работы Стефани Пуи-Мун Лоу открывают дорогу в новые неведомые сказочные миры, где воздух напитан древней магией и легендами.

На сегодняшний день техника исполнения ее работ разнообразна: акварель, графика, акрил и теперь цифровая живопись.

Она иллюстрировала различные игры и книги, в том числе HarperCollins, книги тахиона, Alderac развлечений, и Green Ronin. Она является автором и иллюстраций Dreamscapes (2008, Северное сияние ), книги о технике акварели.Также ее работы имеют большую популярность в журнале Realms of Fantasy.

www.shadowscapes.com/main.php

@темы: за чашечкой чая

---

Календарь у древних кельтов и германцев

Сообщения о календарных системах древних кельтов и германцев очень
скудны и фрагментарны. В одних приводятся сведения по аст­рономии, в
других — по так называемому гражданскому счислению времени. Следует
также помнить, что сам состав кельтских и гер­манских народов был
неоднороден, а это сказалось на возникновении и функционировании
календарных систем в целом.

Кельтские племена распадались на четыре крупные ветви:
ирландско-гэльскую и кембро-корнийскую (Британские острова), бретон­скую
и галльскую (на континенте). От этих крупных групп шли многочисленные
ответвления. Все кельты очень рано вступили в контакт с римлянами.

В I в. н. э. Плиний, повествуя об обычаях и нравах кельтских жрецов
Галлии (друидов), сообщал, что они связывали счисление года и месяцев с
изменением фаз Луны. Согласно Гаю Юлию Цезарю (I в. до н. э. – I в. н.
э.), галлы вели счет не по дням, но по ночам. Следовательно, они строили
свой астрономический календарь на лунном или лунно-солнечном годе.

Страбон (63 г. до н. э. – 23 г. н. э.) отмечал, что кельтиберы
поклонялись божеству Луны. На древних кельтских монетах мотив Луны
занимает ведущее место. Наблюдая изменение ее фаз, исчез­новение и
появление, кельты пришли к выводу, что смерть не означает конца, а
рождение, старение, смерть, как и в случае с Луной, приводят к новой
жизни. Этот основной ритм управляет всеми природными явлениями и
выражается в противопоставлении не только жизни смерти, но и времен года
друг другу, а также дня ночи.

В древнеирландских законах очень часты выражения типа: «три ночи» или
«девять ночей»; «год перед этим вечером»; гостеприимство оказывалось на
«три ночи» или «Кей не спал на протяжении девяти ночей и девяти дней» и
т. п. По-древнеирландски «ночь перед днем» звучит как «oidche samain»,
т. е. «ночь самэна», ночь перед 1 ноября; «ночь субботы» — «oidche
sathuirn», т. е. ночь, соединяющая пятницу с субботой, и т. д. Понятие
«ночь» осмысливалось как «ночь вместе с половинкой света» следующего
дня.

У кельтов год (древнекельтское bleido, кембрийское blwydd, бретонское
bloaz) распадался на зиму и лето. В древнеирландских законах год
определялся как «dá se mis», т. е. «дважды шесть месяцев»; в гэльских
источниках чаще встречается определение не года, но его двух полугодий
(banner blwydyn — полугодие от кембрийского hanter, hanner и корнийского
hanter — половина). По полугодиям складывали более крупные периоды в
полтора или два с половиной года (соответственно 3 и 5 полугодий).
Учитывались 7 зимних и 5 летних месяцев. Несмотря на различия в
длитель­ности, они рассматривались как полугодия: samain — «зима»,
beltane — «лето». Деление года на три сезона, как и у германцев,
появилось позже.

Следы этого деления сохранились в старинных валлийских законах: лето
(древнекельтское samo, ирландское sam или samrad, кембрийское hâf,
корнийское haf), зима (древнекельтское gimo, или gaimo, ирландское
gemred), весна (древнекельтское ersâko, ирлан­дское errach) и осень
(древнекельтское foghamhar). У древних ирлан­дцев зима (gemred)
охватывала период с 1 ноября по 1 февраля, весна (errach) — период с 1
февраля по 1 мая, лето (samrad) — период с 1 мая по 1 августа и осень
(foghamhar) — период с 1 ав­густа до начала зимы.

Неизвестно, являлось ли начало года одинаковым у всех кельтов. По
древнеирландским источникам, гражданское счисление протя­женности года
заключалось между одним и последующим праздником божества Тара, т. е. от
ноября до ноября, и часто год именовался «зимним», поскольку праздник
Тара начинался в первых числах самэна (зимы). Астрономическое счисление
продолжитель­ности года неизвестно, хотя по календарю из Колиньи, о
котором речь пойдет ниже, год рассматривался как лунно-солнечный,
пос­кольку месяцы насчитывали 30 и 29 дней (354 или 355 дней).
30-дневный месяц существовал для выравнивания лунного и сол­нечного (365
дней) годов. Но техника достижения этого в источниках не раскрыта. У
древних бретонцев и галлов известны так называемые «добавочные дни» в
количестве 12 (ср. бретонское gourdeziou от dez — «день»; гэльское
dyddiou от dydd — «день»), с которыми в народе связаны различные
суеверия.

Месяц (древнекельтское mêns, ирландское mí, кембрийское mîs,
новобретонское miz) делился на две части: «светлую» — от новолуния до
полнолуния и «темную» — от полнолуния до перехода полумесяца в Луну. По
календарю из Колиньи и древнеирландским текстам, они составляли «трижды 5
дней» (ирландское coithe, cuicthe от coic — пять; ср. кембрийское
pymthegnos, pythefnos от pymp — пять). Дата полнолуния выделялась особо.
Однако суще­ствовали и другие группировки дней, как nomad — 9 дней,
dechmad — 10 дней и т. д. 7-дневная неделя появилась у кельтов под
христианским влиянием.

В ноябре 1897 г. в местечке Бургонь, недалеко от Лиона, при
археологических раскопках в общине Колиньи на территории быв­шего
расселения древнекельтского племени секванов были обнару­жены две
бронзовые таблицы галло-римского времени. На них сохранился 121 фрагмент
с надписями на древнекельтском языке. Однако многие слова сокращены и
не поддаются дешифровке. На таблицах выгравирован календарь из 62
месяцев, размещенных последовательно в 5 годах по 12 месяцев. К ним в
начале ряда и в его середине прибавлены еще 2 месяца. Samon указан как
первый месяц года, a cantlos — двенадцатый. Этимология многих названий
неясна: 1) samon (ср. ирландское sam или древнекельтское samo — «лето»);
2) dumann; 3) ruiros; 4) anagantios; 5) ogron (iu? — время начинающихся
холодов?); 6) cutios; 7) giamon (iu? ср. древ­некельтское gaiamo,
gaimo, gimo — «зима»); 8) simiuisonn; 9) equos; 10) elembiu; 11) edrini;
12) cantlos.

Samon и giamon отделяют 6 месяцев, и они определяют полу­годия — лето
и зиму. Перед названиями месяцев стоит либо знак «М», либо
буквосочетание «MID», т. е. «месяц» (ср. бретонское miz, корнийское
mis). Ниже, под названиями месяцев, следуют «mat» (или «m») и «anm»:
первое — при указании на 30-дневный месяц, второе — на 29-дневный. Месяц
equos представляет исключение; хотя он и обозначен с «anm» и должен
насчитывать 29 дней, он состоит из 30 дней. Можно предположить, что в
equos чередуется 29 и 30 дней. В целом календарь выглядит так:

1-й — samon «mat» (30 дней)

2-й — dumann «anm» (29 дней)

3-й — ruiros «mat» (30 дней)

4-й — Anagantios «anm» (29 дней)

5-й — ogron «mat» (30 дней)

6-й — cutios «mat» (30 дней)

7-й — giamon «anm» (29 дней)

8-й — simiuisonn «mat» (30 дней)

9-й — equos «anm» (30 дней)

10-й — elembiu «anm» (29 дней)

11-й — edrini «mat» (30 дней)

12-й — cantlos «anm» (29 дней)

Каждый месяц полнолунием делится на две части — по 15 дней или по 15 и
14 дней (полный и пустой месяцы). Вторая часть всегда обозначается как
ATENOUX, т. е. «большая ночь», или «ночь полнолуния». В надписи в конце
пустого (неполного) месяца, там, где еще следует в полном месяце один
день, написано слово «diuertomu» (или «djuertio, djuertomu, diuortomu» и
т. п.), которое переводится как «поворот», «вращение» или «возврат»
новолуния. В первой половине месяца дни стоят под римскими цифрами от I
до XV, во второй — от I до XIIII или XV. Слева следуют буквы и
буквосочетания «D», «N», «MD», «NSDS», что означает: «день» — для «D» и
«MD» (dydd), «ночь» — для «N» (nos), время от середины ночи до полудня —
для «NSDS». Время, заключенное в этих отрез­ках, могло иметь различный
характер. Перед «D» или «MD» очень часто стоят знаки +I, I+I, II+, т. е.
неблагоприятный, обычный и благоприятный день.

Таким образом, в календаре древних кельтов месяц не имел ничего
общего с современным. Этот календарь накладывался на астрономический,
характеризуя определенные дни, группы дней, месяцы как благоприятные и
неблагоприятные. Каждый прибавля­емый день месяца нес название одного из
30 месяцев, следовавших друг за другом. Эта традиция отразилась в
сохранении у бретонцев так называемых «великих дней» (des gourdeziou):
первые 12 дней января закрепляют характер времени, которое будет
отражено в будущем в ходе последующих 12 месяцев.

Для месяца в 30 дней в этом календаре нет постоянного места, хотя
чаще всего он расположен перед giamon, т. е. в конце летнего полугодия.
Название его — giallos, знак «М» при нем отсутствует. По этому календарю
друиды сообразно с фазами Луны определяли дни, выпадавшие на праздники,
и их длитель­ность. Луна почиталась как «хозяйка» плодородия, и ее
ритму подчинялись четыре больших сезонных праздника, названия ко­торых
сохранились только в ирландском языке. Это так называ­емый гражданский
календарь.

Как уже упоминалось, с 1 ноября кельты начинали отмечать празднование
самэна (samain; по календарю из Колиньи — samon, samonios). Слово
переводится как «соединение», «объединение». Это был праздник ночи,
которая объединяла и связывала два мира: земной мир людей и
потусторонний мир мертвых — сид (sid). В эту ночь, по поверью кельтов,
можно было не только свободно общаться с обитателями потустороннего
мира, но и сами умершие могли навещать живых. Это был праздник, с
которого у британских кельтов начинался Новый год. Друиды в ночь самэна
сжигали на кострах дары, приносимые богам. В Ирландии еще в XIX в. в эту
ночь домашний скот проводили между двумя пылавшими кострами, полагая,
что этот обряд предохранит в течение всего года скот от болезней.
Праздник самэн не относился ни к году прошедшему, ни к году будущему. Он
следовал сразу за летом (sam) и рассматривался кельтами с двух сторон —
мрачной и светлой.

Начало светлого времени отмечалось 1 мая, в праздник Бельтан
(Beltain), посвященный богу Лугу, соответствовавшему римскому Меркурию, и
дате крупнейших собраний друидов.

1 августа праздновался день Лугнасада (Lugnasad — «собрание в честь
Луга», или, по другой версии, «брак Луга»). По поверью кельтов, Луг в
этот день выступал как божество плодородия, раз­дающее свои богатства.
Это праздник осени и сбора урожая. В Галлии в период римского господства
его заменили на Собрание галлов (Concilium Galliarum) в Лионе, на
котором прославлялся не бог Луг, а император.

1 февраля отмечался имбольк (imbolc — люстрация, очищение после
зимы). Этот праздник закреплял полюсы календарного вре­мени — начало
зимы (samain) и лета (beltain). Впоследствии праздник имбольк был
заменен днем святой Бригитты, а затем Святой Девы, в то время как
праздник бога мертвых 1 ноября стал днем Всех святых.

Переход древних кельтов от лунного к солнечному году отра­жен в
мифологии: сюжеты о борьбе божеств, представлявших лунный и солнечный
культы, или повествование о боге Луге — лунно-солнечном герое, который
порождает сына Кукхулина, зна­менитого солярного героя древних кельтов, и
т. д. Символика тайных чисел кельтов также достаточно ясно показывает
посте­пенное утверждение в кельтском календарном цикле солнечного
начала.

Характерно, что и ориентация древних кельтов включала основ­ные
метафизические понятия календарного цикла: север (ichtar) — низ и левая
сторона; юг (tûas) — верх и правая сторона. Ясная половина мира — мир
живых, когда Солнце идет «на юг» (вверх) с востока на запад. В это время
царствуют боги светлые. Если Солнце идет вниз «на север» с запада на
восток в течение ночи, то власть приходит к умершим и таинственным и
мрачным богам. В таком движении и заключался годовой цикл. Именно
поэтому древние кельты поворачивались направо при заклинаниях
бла­гоприятных предзнаменований. Входы в города и селения Галлии всегда
были расположены так, что повозки, въезжавшие туда, вы­нуждены были
поворачивать направо.

Но до романизации кельты учитывали солнечный год лишь во вторую
очередь. Для того чтобы солнечный год сравнять с лунным, т. е. основным,
необходимо было исходить из соотношения 12 и 1/3 = 37 : 3, а именно: на
3 солнечных года начислять 37 синодических (лунных) месяцев, и тогда
разница составит (29,5306 × 37 − 365,24 × 3 = 3,1) лишь 3 дня.

Древний кельтский календарь очень быстро и раньше, чем
древнегерманский, сначала под влиянием романизации, а затем при принятии
христианства кельтами трансформировался. Этот процесс ярко отражен в
современных названиях месяцев:

Ирландское	Гэльское	Корнийское	Бретонское
1. gionbhar, ceadmihi	ceudmhios	genver	guenveur
2. feabhra, faoillidh	faoilteach	huevral	c'huevrer
3. mart, marta	main	merh	meurs
4. abran, abraon, diblin	aibreann	ebrall	ebrel
5. ceideam, bealtuinne	bealtuin	mizme	ma;
6. ceadshamh, mijabhuinn	ogmhios	epham	mezevenn
7. jul, miosbuidhe, buidhemios	jul	gorephan	gouzre, mezvennicq
8. lughnas. lunasd, milananas	flathail, rioghail	east	eaust
9. seichlmi, mi fionnfoloi, mi	mios, meadonach	guerda, gala	guengolo
10. oichlmi, osmhadhmi, shearri	ochdmios	hedra	hezre
11. naoimhi, midhu, gamh	naoimhios	dui	du
12. michrundu	dubhlachd	kevardin	qerdu, qerzu

Равное влияние наблюдается и в названиях дней недели
(древнеирландское sechtmaine, гэльское seachduin, древнекорнийское
seithun, новокорнийское seithan, среднебретонское suzyn, новобре­тонское
sizun, или suzun): sül, lün, morth, merchir, iou, guener, sadorn or
dies solis, lunae, Martis, Mercurii, Jovis, Veneris, Saturni. Уже после
крещения у ирландцев в V в. н. э. воскресенье стало называться dies
dominica (День Господа), среда — первые фасты, пятница — последние
фасты, четверг — день между фастами и т. д. В качестве примера проведем
сравнение названий дней недели на современных кельтских языках и
германские названия у англосаксов и англичан:

Среднекембрийское	Бретонское	Новоирландское	Англосаксон­ское	Английское
1-й — dyw sul	diçcul	domnaigh	sunnandaeg	sunday
2-й — dyw llun	dillun	luan	monandaeg	monday
3-й — dyw mawrth	demeurz	mairt	tiwesdaeg	tuesday
4-й — dyw merchyr	demercher	cetaoin	wodnesdaeg	wednesday
5-й — dyw ieu	diziou	dardoin	thunresdaeg	thursday
6-й — dyw gwener	derguener	haoin, oindidin	frigedaeg	friday
7-й — dyw sadwrn	desadorn	salhuirn, satharn	saeternesdaeg	saturday

* * *

У древних германцев, перешедших к оседлости и столкнувшихся с
влиянием римской культуры, осознание протяженности года было очень
неопределенно. По многим готским, древнесаксонским и другим источникам,
германские земледельцы и скотоводы за точку отсчета времени принимали
начало зимы или поздней осени. Они, как и другие народы северных широт,
противопоставляли зиму лету и делили год на две половины.
Англосаксонский летописец Беда Достопочтенный (VIII в.) начинал отсчет
года с поздней осени (vinterfylle) и вел речь о полугодиях. То же
деление мы находим и у Снорри Стурлусона (XIII в. — haustmánuðr). Линией
раздела двух половин считалось равноденствие или, точнее, «равноночие»
(древневерхнегерманское ebennath, англосаксонское efenniht,
древнефризское evennath, древнескандинавское jafndœgr). В это время
германцы совершали большие жертвоприношения. Впоследствии, по
свидетельству римского историка Тацита (I в. н. э.), они перешли к
трехчленному делению года. Год разбивался на весну, лето и зиму. Осень
как сезон появилась у германцев лишь с развитием садоводства и
виноградарства.

Сообразно с четырехчленным делением года праздновались по
гражданскому календарю четыре великих события: возрождение бога Солнца
(середина зимы — jul), возрождение радости в начале лета в честь бога
Фро (Fro, Freyr) и в середине лета в честь бога Бальдура (Baldur),
приход весны в честь богов Тиу и Тунара (Ziu, Thunar) и сбор плодов
осенью. Введение четырех времен года произошло под влиянием юлианского
календаря, из которого гер­манцы усвоили понятия «экинокс» и
«солнцеворот». После христианизации германцев церковь совместила день
Иоанна Крестителя (24 июня) с днями богов Фро и Бальдура, архангела
Михаила (29 сентября) с днем сбора плодов. На протяжении всего
средневековья как отголосок древнего языческого обряда сожжения
жертвоприношений в этот день горели костры в Мозеле, Эйфеле и Швеции.

Видукинд Корвейский (X в.) сообщал о трехдневном великом празднике у
древних саксов в конце сентября. Праздник святого Мартина (11 ноября)
совмещался с днем начала зимы, а Рождест­во — с серединой зимы. Начало
весны приходилось на Пасху на день святого Георгия (23 или 24 апреля)
или 1 мая, что частично восходило еще к языческим обычаям.

Древнегерманские жрецы могли для установления времени основных
праздников определять положение Солнца. В качестве примера можно
привести группы выложенных из камней кругов, встречаемых в местах
расселения древних германцев. Число уло­женных камней часто
соответствовало определенным календарным датам. Неолитическое сооружение
близ Эвбери (Британия) состоит из основного комплекса и двух удаленных
от него приблизительно на 2 км малых кругов, связанных между собой двумя
изогнутыми и постепенно суживающимися «улочками». Основное строение
сло­жено из мощных каменных блоков, облицовывавших земляной вал.
Сохранились остатки 99 пластин высотой и шириной 3–4 м и толщиной около
1,5 м. Внутри этого внешнего круга находились еще два круга, из которых
внутренний состоял из 12 подобных пластин, внешний двойной на юге — из
30, а на севере — из 29. Так как средняя продолжительность синодического
месяца состав­ляет 29,5 дня, то можно предположить, что пластины
определяли число дней пустого и полного месяцев. Общее число месяцев в
солнечном годе отмечено внутренним кругом из 12 пластин, 99 пластин
соответствуют сумме месяцев, по истечении которых начало месяца и года
опять совпадают. Итак, перед нами 8-летний цикл с 3 месяцами по 30 дней:

49 месяцев по 29 дней = 1421 дню;

50 месяцев по 30 дней = 1500 дням.

Итого: 99 месяцев = 2921 дню.

Но в то же время 8 лет по 365 и 1/4 дня насчитывают 2922 дня. Разница
между лунным и солнечным годами составляет 1 день, и не исключено, что
для выравнивания этого расхождения перед южным двойным кругом был
помещен отдельный камень. В данном случае можно предположить влияние
греческого и римского счисления. Сходное числовое соотношение
встречается в Стоунхендже и других каменных круговых сооружениях.
Подтверждение лунно-солнечного года мы находим и в народных верованиях
древних германцев, осо­бенно при выделении числа «13», которое в их
искусстве носило отте­нок сакральности (например, изображение Солнца или
звезды с 13 лу­чами, деление круговых фигур на 13 сегментов и др.).

Лунно-солнечный год строился на определении полнолуния и новолуния.
Дни внутри естественного, т. е. природного, года гер­манцы определяли по
изменению Луны, причем в древнегерманском языке отчетливо
прослеживается точное обозначение понятий «Лу­на» и «Месяц» (например,
готское mena — «луна» и menoþs — «ме­сяц»; древневерхненемецкое mânôd,
англосаксонское mon[a]þ, древ­нескандинавское mánaðr, древнефризское
monath, средневерхненемецкое mânôt, mônôt, нидерландское maand, шведское
manad, датское maaned, английское month и т. д.). Длину месяца германцы
рассчитывали от одного новолуния до другого и вели счет поэтому не по
дням, но по ночам. Они пользовались взаимосвязанным лунно-солнечным
годом, при котором различие между лунным годом из 354 дней (12 месяцев
по 29,5 дня) и солнечным из 365 дней восполнялось периодическим
добавлением после 12-летнего цикла одного года. Месяц в 30 дней
рассматривался как «несчастливый» и символически отмечался числом «13».
Приравнивание лунного года к солнечному с включением 30-дневного месяца
происходило по потребности.

Деление года на три части встречается и в некоторых рунических
календарях (rîmstock) — народной форме юлианского календаря,
распространившейся в Северной Европе с XIII в. Рунический ка­лендарь
представлял собой палочки или шайбы из дерева, кости или металла с
нанесенными на них знаками. Начало года в нем приравнивалось к началу
древнескандинавского летнего полугодия (14 апреля) или к началу зимы (14
октября). У алеманов и франков начало года определялось с марта месяца.
Однако уже в VIII в. наблюдалось перенесение начала года на май месяц,
связанное не с изменением календарной системы в целом, но с политикой
франкских королей.

В период романизации германских племен распространяется счисление
Нового года с Рождества; данный обычай был связан с пере­ходом германцев
от лунно-солнечного года к солнечному и с влиянием на местные календари
юлианского календаря. Церковь первоначально охарактеризовала это
введение как antiquus error и угрожала прок­лятием тем, кто его
придерживался. Однако данный обычай ут­вердился уже во второй половине
VI в.; начало года переносится на 1 января.

В Германии, в Мюнстере, эта дата была официально введена в 1313 г.,
во Франкфурте-на-Майне — в 1338 г., в Швейцарии (за исключением кантона
Ваадт) и в некоторых французских провинциях — в XI в., в Майнце — только
в XV в., в Англии — при нормандском завоевании, до 1155 г., и затем
снова принята в 1751 г., в Норвегии ее ввели во второй половине XV в., в
Дании и Швеции — в 1559 г., в Нидерландах — в 1575 г., в Шотландии — в
1600 г.

Особое счисление наблюдалось у германцев Скандинавии и Север­ной
Европы. Древнегерманский северный год (готское jer/ger, англо­саксонское
gear, древнефризское jer, древнесаксонское gar/ger,
древ­неверхненемецкое jar, исландское ár, шведское år, датское aar) делился
на два так называемых полугодия — misseri, т. е. лето (sumar) и зиму
(vetr). Год начинался с зимы, и счет велся по зимам. Ночь предшествовала
дню, лето распадалось на начало (sumarmál), се­редину (miðsumar,
mittsumar), и затем следовал конец; зима — на начало (vetrnætr),
середину (miðvetr, miðr vetr), и затем следовал конец. Учитывались также
весна (var) и осень (haust), но как пере­ходные периоды. Год состоял из
12 месяцев (mánaðr). По древнеисландскому календарю, например, год
начинался с 14 апреля:

1-й — sáðtíð (gaukmánaðr)

2-й — eggtíð (stekktíð

3-й — selmánaðr (solmánaðr)

4-й — heyannir (miðsumar)

5-й — kornskurðarmánaðr

6-й — haustmánaðr

7-й — gormánaðr

8-й — fremánaðr (ýlir)

9-й — hrútmánaðr (mörsugr)

10-й — þorri

11-й — gói

12-й — einmánaðr

Значение þorri, gói, einmánaðr неясно. 1-й — «месяц кукушки»
(апрель), 2-й — «время сева и кладки яиц», 3-й — «время выгона скота на
пастбище», 4-й — «время сенокоса и сбора урожая», 5-й и 6-й — месяцы
осенние, 7-й — «время битв», 8-й — «время завывания бурь» и 9-й — «время
созвездия Овна» (декабрь). Все названия определялись природными
явлениями и хозяйственными нуждами.

Каждый месяц состоял из 30 дней. К 3-му летнему месяцу в каче­стве
«увеличенных ночей» (aukanætr) добавлялись еще 4 дня. Итак, год состоял
из 364 дней, или 52 семидневных недель: зима — из 25 не­дель и 5 дней;
лето — из 26 недель и 2 дней. Зима непосредственно начиналась с субботы,
лето — с четверга. Между 950 и 970 гг. в Ис­ландии был введен
календарь, сочетавший прежний с юлианским. Он охватывал 7 лет. Год
состоял из 364 дней, но к каждому 7-му году добавлялась в конце лета
целая неделя как «увеличение лета» (sumarauki). Если два високосных года
юлианского календаря попа­дали в этот 7-летний период, то к 6-му году
добавлялась неделя, и 1-й зимний день сдвигался на 10 дней (16 октября),
а 1-й летний день — на 9 дней (15 апреля). В Норвегии лето начиналось
14 апреля, зима — 14 октября. Разница 28-летнего древнеисландского
календаря и 28-летнего юлианского календаря составляла 28 + ¼ от 28 = 35
дней, т. е. пять раз по семь дней. Каждый четвертый юлианский год имел
366 дней, поэтому разница между двумя календарями, несмотря на то что в
древнеисландский включалась семидневная неделя, сохраня­лась в 7 дней,
например:

после 1 года = 365 − 364 = 1 дню

после 2 лет = 730 − 728 = 2 дням

после 3 лет = 1095 − 1092 = 3 дням

после 4 лет = 1466 − 1461 = 5 дням

после 5 лет = 1826 − 1820 = 6 дням

после 6 лет = 2191 − 2191 = 0 и т. д.

Если продолжать дальше, то после 11 лет 4017 − 4011 = 6 дням, после
12 лет — 4383 − 4375 = 8 дней. Поэтому уже на 11-й год до­бавлялась
неделя, и разница на 12-й год (4383 − 4382) составляла 1 день. В конце
17, 23 и 28-го годов разница равнялась нулю. По отношению к юлианскому
календарю даты сдвигались на 1 день; но сдвиг наступал опять и с началом
шестого зимнего месяца. Счетный указатель Rymbegla относит начало
летнего месяца в первый год 28-летнего цикла на 11 апреля (четверг);
следовательно, начало летнего месяца во втором цикле приходилось уже на
10 ап­реля, в третьем цикле — на 9 апреля и т. д. Итак:

1-й ме­сяц	þorri	(4-й зимний ме­сяц),	между 9 и 16 января
2-й ме­сяц	gói	(5-й зимний ме­сяц),	между 8 и 15 февраля
3-й ме­сяц	einmánaðr	(6-й зимний ме­сяц),	между 10 и 16 марта
4-й ме­сяц	gaukmánaðr	(1-й летний ме­сяц),	между 9 и 15 ап­реля
5-й ме­сяц	eggtíð	(2-й летний ме­сяц),	между 9 и 15 мая
6-й месяц	sólmánaðr	(3-й летний ме­сяц),	между 8 и 14 июня
7-й месяц	heyannir	(4-й летний ме­сяц),	между 13 и 20 июля
8-й месяц	tvímánaðr	(5-й летний ме­сяц),	между 12 и 19 ав­густа
9-й месяц	haustmánaðr	(6-й летний ме­сяц),	между 11 и 18 сентября
10-й ме­сяц	gormánaðr	(1-й зимний ме­сяц),	между 11 и 18 октября
11-й месяц	frermánaðr	(2-й зимний ме­сяц),	между 10 и 17 но­ября
12-й месяц	hrútmánaðr	(3-й зимний ме­сяц),	между 10 и 17 де­кабря

Поскольку древнеисландский год восполнялся неделями, даты в нем приходились на одни и те же дни недели:

1-й день	1-го летнего месяца	— четверг
2-й день		— суббота
3-й день		— понедельник
4-й день		— воскресенье
5-й день		— вторник
6-й день		— четверг
1-й день	1-го зимнего месяца	— суббота
2-й день		— понедельник
3-й день		— среда
4-й день		— пятница
5-й день		— воскресенье
6-й день		— вторник

При датировке указывали на полугодие, неделю и день недели (например,
«в четверг, за четыре недели до наступления лета»). Этот способ
датировки встречается в сагах Дохристианского времени. Древнесеверные
дни недели звучали следующим образом:

Древнесеверогерманское	Ср. Шведское	Датское
Воскресенье — sunnudagr	sondag	sondag
Понедельник — mánadagr	måndag	mandag
Вторник — týrsdagr, týsdagr	tisdag	tirsdag
Среда — óðinsdagr	onsdag	onsdag
Четверг — þorsdagr, porsdagr	thorsdag	torsdag
Пятница — frjádagr, freyjudagr	fredag	fredag
Суббота — laugardagr	lordag	loverdag

Последний день недели сохранил свое название от древнего обычая в
конце недели совершать омовение: laugardagr означает «день омо­вения». С
христианизацией эти древние названия были вытеснены.

1-й — день Господа — dróttinsdagr

2-й — 2-й день недели — annarr dagr viku

3-й — 3-й день недели — þriði dagr viku

4-й — среда (середина недели) — miðvikudagr

5-й — 5-й день недели — fimti dagr viku

6-й — день поста — föstudagr

7-й — день омовения — laugardagr (þváttdagr)

Древненорвежский календарь мало чем отличался от древнеисландского.
Календарь состоял из 365 дней юлианского года. Норвежцы лишь часть
своего года называли по-особому (sumarmal — 14 апреля; midsumar — 14
июня; vetrnaetr — 14 октября; midvetr — 13 января). Названия месяцев
были общими для всего северогерманского региона, но отличны от
древнеисландских: 1-й — torre; 2-й — gjö; 3-й — krikla; kvine; 4-й и 5-й
— voarmoanar (весна); 6-й и 7-й — sumarmoanar (лето); 8-й и 9-й —
haustmoanar (осень); 10 и 11-й — vinterstid (зима); 12-й — jolemoane,
skammtid, torre, gjö (шведское thorre, goja) и krikla — имена
собственные божеств; время, заключенное в этих месяцах (с января по
март), определялось новолунием и было важно впоследствии для счисления
Пасхи. Эти месяцы нужно рассматривать как пережитки лунно-солнечного
года. Древнесеверогерманские названия дней не­дели sunnudagr, mánadagr и
т. д. соответствовали именам языческих божеств: воскресенье и
понедельник отвечали римским образцам, вторник tiw — Марсу, среда odin
(wodan) — Меркурию, четверг thor — Юпитеру, пятница freja — Венере. Эти
старые названия были запре­щены епископом Йоном из Холара (1106–1121),
хотя laugardagr сох­ранилось; для субботы, посвященной у римлян Сатурну,
у древних северных германцев не нашлось мифологической параллели, и
день получил свое название по очень древнему обычаю. 7-дневная неделя
пришла к северным германцам, вероятно, из Галлии уже в III–IV вв. н. э.

Итак, северные германцы различали отдельные временные фазы по
изменениям, которые протекали в природе. Из юлианского ка­лендаря они
усвоили лишь 7-дневную неделю — основу их 364-днев­ного года. Этот год
наряду с церковным юлианским существовал у них на протяжении длительного
времени.

Что касается других германцев, то у них под влиянием романизации и
последующего введения христианства довольно бы­стро произошла
трансформация древних календарей. Собственно, уже при Карле Великом была
сделана попытка частично устранить древнегерманские названия месяцев:

XI в.	XII в.
1 -и — wintarmanoth	1-й — wintarmanoth, iarmanol
2-й — hornung	2-й — hornunc
3-й — lentzinmanolh	3-й — mertzo
4-й — ôstarmanoth	4-й — aprelle
5-й — winnemanolh	5-й — meio
6-й — braehmanolh	6-й — brachmanoth
7-й — hewimanoth	7-й — hewimanolh
8-й — aranmanoth	8-й — aranmanolh
9-й — wilumanoth	9-й — herbismanoth
10-й — windumemanolh	10-й — windumemanolh
11-й — herbismanoth	11 -и — wintermanolh
12-й — heilagmanoth	12-й — herlimanolh

В XV в. были приняты уже следующие названия:

1-й — jenner

2-й — hornung

3-й — merz

4-й — april

5-й — mei

6-й — brachmond

7-й — heumond

8-й — augstmond

9-й — herbstmond

10-й — weinmond

11-й — wintermond

12-й — christmond

Беда Достопочтенный сообщает о календарной системе англо­саксов в
VIII в. У них господствовал лунный цикл с общим годом из 12 месяцев и
високосным из 13 месяцев. Год начинался с 25 де­кабря. Он начинался с
«Ночи матери» (Modraneht), а месяцы назывались:

1-й — январь — giuli

2-й — февраль — solmonath

3-й — март — hredmonath

4-й — апрель — eosturmonath

5-й — май — thrimilci

6-й — 1-й июнь — aerra lida

7-й — 2-й июнь, июль — äftera lida

8-й — август — veodmonath

9-й — сентябрь — halegmonath

10-й — октябрь — vinlirfyllith

11 -и — ноябрь — blotmonath

12-й — декабрь — giuli (позже аегга giuli «1-й декабрь»).

Как видим, два месяца назывались одинаково. Двойные месяцы являлись
переломными, начинавшими полугодия. Каждое время года охватывало три
месяца, но сам год собственно был поделен на зиму и лето. Зима
начиналась с 10-го месяца. В високосный год к двум lida добавлялась еще
третья, из-за чего сам год именовался thrilidus. Прочие вопросы по
англосаксонскому календарю Бедой не освещены.

Существовали различные варианты древнегерманских названий месяцев
(например, louprîsi в древней Швейцарии, т. е. «месяц листопада» —
ноябрь), но в целом они отражали хозяйственную деятельность германцев.
Название winnemanoth (май, т. е. «месяц выпаса скота») стало
использоваться в Нидерландах для июля (weidemaand); апрель там же
именуется grasmaand («месяц травы»). У фризов hewimanot («месяц
сенокоса») звучит уже как heimoanne, у немцев — Heumond, в Нидерландах —
howmaen. В раннее средне­вековье во многих германоязычных областях
Западной Европы winnemanoth нередко взаимозаменялось bisemânôt (т. е.
«время, когда коровы, как бешеные, скачут по лугу»). Англосаксонское
thrimilci означало «время, когда коровы три раза в день дают молоко».
Занятие земледелием было отражено в названиях brachmanoth (июнь — «время
сева после сбора первого урожая»), aranmanoth (июль — «месяц сбора
урожая»). Месяцы посвящались божествам: апрель (eosturmanoth,
ôstarmanoth) — богине Остаре, март (hredmanoth) — богине Хрэде и др.

Очень рано наряду со старогерманскими названиями месяцев стали
использоваться и латинские (позже всех областей Европы в Исландии, с
XIII в.), например: февраль — mensis Plutonis (mensis purgatorius),
апрель — mensis venustus или mensis novarum, май — mensis Mariae, июнь —
mensis magnus, июль — mensis fenalis, ав­густ — mensis messionum и т.
д.

Германцы еще в языческие времена были знакомы с понятием «неделя»
(готское vikó, древневерхненемецкое wëcha и wëhsal, средневерхненемецкое
wuche и woche, нидерландское и английское week, шведское vecka, датское
uge и др.), но до введения 7-дневной недели использовали счет по 14
ночам. Древнегерманское на­звание недели означало «порядок, регулярно
повторяющееся чере­дование». Дни недели посвящались древним богам,
которых под влиянием римской культуры отождествляли впоследствии с
римскими богами. Только Сатурна, поскольку ему не соответствовал ни один
из древнегерманских богов, германцы сохранили без ка­кой-либо
трансформации. Так как разбивка месяца на недели и ее дни у различных
древних германских племен происходила не синхронно и утвердилась в
основном в IV–V вв., названия неко­торых дней недели у отдельных племен
не совпадают. Наиболее употребительны следующие названия:

1-й — sunnûndag, sonnentag, sonntag, sunnen tag, frôntag;

2-й — mânintac, mondtag, montag;

3-й — aftermântac (eritac, erchtag в Баварии; ziestag в Швабии).
Последние две формы и до сегодняшнего дня сохранились в народном
наречии. Господствующим осталось средненемецкое dies tag, tiestag,
которое очень сходно и с нижненемецким названием. Dinstag, или Dienstag,
известно теперь в основном в литературном языке. Действительно ли при
рассмотрении eritag мы имеем дело с чисто германским названием? В этом
можно сомневаться.

4-й — предположительно wuotanestac; далее — mittawecha, mitich,
midechen, mittichen. Этот день очень рано в Верхней Германии пере­стали
называть по имени бога, которому он был посвящен. Напротив, древнее
название в вестфальской и нижнерейнской формах сохраня­ется как
godenstag, gudenstag, gaunstag, gunstag, в нидерландской и фризской —
woensdach, woensdag, goensdag, wernsdei, wânsdey.

5-й — donares tac, donrestag, donnerstag, duristag, dornstag, phinztac (ср. нидерландское dondertag).

6-й — frije tac, frîtag, vridag, freitag, frîatac, frîjetag, frehtag.

7-й — sambaztag, samiztag, sûnnen-âband, sunnen âbent; древнее
название этого дня недели сохраняется только в нижненемецких формах:
вестфальское sâtertag, saitertag, нидерландское zaterdag и, наконец,
древнефризское saterdei.

Древние названия используются полностью в английском языке, что,
очевидно, было вызвано глубокими этническими различиями, возникшими в
результате нормандского завоевания (XI в.) между правящей верхушкой
общества и остальной англосаксонской массой населения, отрывом элитной,
сильно христианизированной культуры от народной, массовой: Sunday,
Monday, Tuesday, Wednesday, Thursday, Friday, Saturday.

С распространением христианства среди германцев церковь попы­талась
постепенно искоренить древние названия и заменить их другими. Так, уже
очень рано в источниках воскресенье стало именоваться как «день Господа»
(dies dominica). Это название быстро укоренилось среди племен и народов
Пиренейского полуострова (ср. испанское и португальское domingo), а
также на территории, заселен­ной большой массой галло-римского населения
(ср. провансальское dimenge или dimergue, французское dimanche).
Населением Пиреней­ского полуострова и галло-римлянами было усвоено и
древнееврейское sabbath (ср. французское samedi из sabdedi,
провансальское dissapte, испанское и португальское sábado). Оно проникло
даже в верхнегер­манские языки: в древневерхнегерманский (sambastac),
средневерхненемецкий (samztac) и нововерхненемецкий (Samstag). Наряду с
этим названием уже очень рано в среде германцев появляются обоз­начения
субботы как sûnnunabând, sonnabend (букв, «вечер солнца»),
заимствованные из церковного vigilia. С этой формой сходно английское
aftermontag для обозначения вторника.

Затем церковь попыталась устранить языческие названия от понедельника
до пятницы. Согласно Ritus ecclesiasticus, так его называет Исидор
Севильский (VII в.), понедельник рассматривался как feria secunda,
вторник — feria tertia, среда — feria quanta, чет­верг — feria quinta,
пятница — feria sexta. Соответственно воскре­сенье — это feria prima,
суббота — feria septima или feria sabbati. Последние два названия
построены на заблуждении, поскольку понятие «feria» означает «рабочий
день» (dies feriatus, ferialis, feriaticus), на который не падает отдых.
По сообщению Беды До­стопочтенного, обычай определения дней недели по
feriae был введен для клера папой Сильвестром I (314–336). В Скандинавии
вместо feria употреблялось слово dies (dies secundus в качестве
поне­дельника и т. д.; в церковных документах все же feria secunda). В
Португалии этот обычай укоренился полностью: понедельник — segunda
feira, вторник — terca feira и т. д. В Испании и Исландии вытеснить
языческие названия полностью не удалось. В Верхней Германии и Исландии
середина недели носила чисто практическое название (например, в Исландии
вместо feria quarta — miðvikudagr).

Древнеримская датировка по календам, нонам и идам приме­нялась уже с
VII в., но названия месяцев звучали не как объективированные, но как
субстантивированные: не Calendis Juliis, но Calendis Julii или Calendas
Julii — для 1 июля; нередко вместо Calendae употребляется dies
Calendarum (например, в законах лан­гобардов).

Деление дня на часы известно у германцев и кельтов только по римскому
образцу: ночь и день делились на четыре части. Уже в V в. наблюдалось
разграничение между утром, как таковым, и восходом Солнца, вследствие
чего сами утренние часы отодвигались в ночь.

Поздненемецкое Mette или Frühmette не связано с этим отрезком
времени; оно исходит от литургии, введенной при христианизации церковью.
Сутки распадались на семь Ногае canonicae: 1) matutina (в последнюю
четверть ночи); 2) prima (восход Солнца); 3) tertia (около полудня); 4)
sexta (полдень); 5) попа (около середины после полудня); 6) vespera
(заход Солнца); 7) completorium (сразу после захода Солнца). Эта
разбивка установилась приблизительно в начале VII в. и просуществовала
вплоть до XIV в.

Деление суток на 24 часа было известно, но оно в основном
использовалось в ученых трактатах и вошло в обиход лишь с XIV в.
Современное деление часа на 60 мин. и 3600 сек. утвердилось только в
эпоху Возрождения.

Источник: Шервуд Е. А. Календарь у древних кельтов и германцев //
Календарь в культуре народов мира: Сборник статей. — М.: Наука.
Издательская фирма «Восточная литература», 1993.

OCR: cathye, Stridmann

http://norse.ulver.com/articles/shervud.html

@темы: кельты

---

***

Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а
голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете.

@темы: за чашечкой чая

---

Жизнь - Смерть -Жизнь...

Из книги

Клариссы Пинкола Эстес БЕГУЩАЯ С ВОЛКАМИ

Поначалу все мы думаем, что можем обогнать смертельный
аспект природы Жизни-Смерти-Жизни. Но оказывается, что не можем. Он следует за
нами по пятам: топ-топ, шлеп-шлеп – прямиком в наш дом, прямиком в наше
сознание. Если другого случая не представится, мы узнаем об этой темной
природе, когда убеждаемся, что в мире нет места справедливости, что шансы
упущены, что к нам приходит то, чего мы не просили, что циклы
Жизни-Смерти-Жизни преобладают, хотим мы этого или нет. Но если мы живем как
дышим – впускаем и отпускаем, – то не собьемся с пути.

Многие исконный характер природы Смерти привыкли прикрывать
разнообразными теориями и учениями, пока он не оказался разъединенным со своей
второй половиной, Жизнью. В результате неверного обучения мы усвоили
половинчатый образ одного из важнейших и глубочайших аспектов дикой природы.
Нас учили, что за смертью следует только смерть. Но это совсем не так. Смерть
всегда порождает новую жизнь, даже если от нее осталась только кучка костей.

Если люди верят, что сила Жизни-Смерти-Жизни не имеет
продолжения после смерти, то не удивительно, что многие боятся определенности.
Их пугает даже один-единственный конец. Они не в силах перейти с веранды во
внутренние помещения. Они пугливы, поскольку ощущают, что в столовой дома любви
сидит Госпожа Смерть, постукивая ногой, складывая и раскладывая перчатки. Перед
ней список: в одной колонке то, что живет, в другой – то, что умирает. Она
намеревается подвести итог. Ее цель – соблюсти равновесие.

 

Если хочешь всю жизнь быть сытым, необходимо вступить в
контакт с природой Жизни-Смерти-Жизни и развить взаимоотношения с ней. Тогда
нам уже не придется на свой страх и риск ловить на крючок фантазии – умудренные
опытом, мы будем знать: чтобы образовался истинный союз, необходимы и смерти, и
удивительные рождения.

Вместо того чтобы рассматривать архетипы Жизни и Смерти как
противоположности, их нужно воспринимать вместе, как левую и правую стороны
одной мысли.

В фольклоре многих народов женские образы смерти обычно
наделены наводящими ужас чертами: она ходит с серпом и "пожинает" не
чующих опасности людей, она целует свои жертвы и уходит, оставляя за собой
трупы, или топит людей, а потом оглашает ночь протяжным плачем.

 

Однако в других культурах, например у индусов и майя,
сохранивших учения о колесе жизни и смерти, Госпожа Смерть обнимает тех, кто
уже умирает, облегчая муки, принося утешение.

У некоторых народов говорится, что это она переворачивает плод
в материнской утробе головкой вперед, чтобы он мог родиться, она направляет
руки повитухи, открывающие приток молока к материнской груди, она утешает всех
страждущих в одиночестве. Те, кто знает ее полный цикл, не станет ее чернить, а
поклонится ее величию и усвоит ее уроки.

Конечно же, силы Жизни-Смерти-Жизни – это часть нашей
собственной природы, часть сокровенной власти, которая знает шаги, знает танец
Жизни и Смерти. Она состоит из тех наших аспектов, которые знают, когда чему-то
можно, следует и должно родиться и когда надлежит умереть. Она – мудрый
учитель, если только мы способны следовать ее темпу.

Благодаря своему телу женщина живет очень близко к природе
Жизни-Смерти-Жизни. Если женщина пребывает в здравом инстинктивном уме, ее
помыслы и импульсы – любить, творить, верить, желать – рождаются, проживают
свой срок, вянут, умирают и снова рождаются. Можно сказать, что женщины
сознательно или бессознательно практикуют это знание каждый лунный цикл своей
жизни. Для одних луна, которая задает эти циклы, находится в небе, для других
это – Женщина-Скелет, обитающая в собственной душе.

Исходя из своей плоти и крови и постоянных циклов наполнения
и опорожнения красного сосуда в утробе, женщина понимает – физически,
эмоционально и духовно, – что зениты бледнеют и гаснут, а то, что остается,
перерождается непредсказуемо и вдохновенно, только для того, чтобы кануть в
небытие и все же быть снова зачатым в полном великолепии.

Иногда тот, кто убегает от природы Жизни-Смерти-Жизни,
упорно считает любовь исключительно даром, тогда как любовь в своей наиболее
полной форме есть череда смертей и возрождений. Мы расстаемся с одной фазой, с
одной гранью любви, и входим в следующую. Страсть умирает и возвращается.
Изгнанная боль всплывает снова. Любить – значит принять и в то же время вынести
великое множество концов и начал, и все это в ходе одной и той же связи.

Энергия, чувство, близость, одиночество, желание, скука –
все это увеличивается и уменьшается относительно компактными циклами. Желание
близости и обособленности прибывает и убывает. Природа Жизни-Смерти-Жизни учит
нас не только танцевать – она учит, что болезнь нужно всегда лечить.

Если мужчина выплакивает слезу, это значит, что он нашел
свою боль и познает ее, прикасаясь к больному месту. Он понимает, что из-за
раны всю жизнь осторожничал. Понимает, что именно упустил в жизни по этой
причине. Понимает, насколько калечит свою любовь к жизни, к себе самому, к
другому человеку.

 

В сказках слезы изменяют и объединяют людей, напоминают им о важном и
спасают их Душу. Только черствое сердце может противиться плачу и слиянию. Есть
одно суфийское изречение, которое я перевела много лет назад. Это молитва к
Богу с просьбой разбить сердце: "Разрушь мое сердце, чтобы освободилось
место для безграничной любви".

Слеза сострадания падает как отклик на созерцание зловонной
раны. У каждого человека эта зловонная рана имеет свой облик и свой источник.
Для одного это означает всю жизнь карабкаться в гору, сантиметр за сантиметром,
чтобы в итоге убедиться, что это не та гора. Для другого это нерешенные и
неисцеленные проблемы жестокого обращения в детстве. Для третьего –
сокрушительное поражение в жизни или в любви.

Отдавая свое сердце новому творению, новой жизни, силам
Жизни-Смерти-Жизни, мы нисходим в область чувств. Это может даться нам с
трудом, особенно если мы ранены разочарованием или печалью. Но так задумано:
возродиться

Ссылка на книгу тут prontonatali.diary.ru/p199429701.htm?from=last

@темы: человек и природа

---

Моргана- добрая фея или злая ведьма

Фея Моргана и придворные сплетни.(легенда)



"Девять сестер в том краю по законам правят премудрым,

Властвуя теми, кто к ним из наших краев прибывает.

Старшая из девяти всех мудрее в искусстве целенья

И красотой своей сестер превосходит намного;

Имя Моргана ей…"



[466x700]



Фея Моргана (Morgan Le Fay, Morgian, Morgaine, Morganna, Fata Morgana)
- персонаж очень известный, но таинственный и неоднозначный. В основном
потому, что различные летописцы освещали её жизнь и деятельность
совершенно по-разному: одни описывали её добрейшей феей-целительницей, а
другие - ведьмой, антагонистической фигурой короля Артура и
предательницей.

Как бы то ни было, считается, что Моргана была дочерью леди Игрэйны,
матери короля Артура и её первого мужа - Горлуа, герцога Корнуэльского.
Вторым мужем Игрэйны стал Утер Пендрагон, отец короля Артура. По
некоторым слухам, Утер Пендрагон изнасиловал Игрэйну, после отбытия её
супруга на войну.

В любом случае, Моргана состояла в кровном родстве с Артуром, что и определило её судьбу в большой степени.

Сведений о Моргане много, но, как уже говорилось, они несколько противоречивы.

Первым упоминание о ней признано произведение Гальфрида Монмутского
"Жизнь Мерлина" (Vita Merlini ), относимое к XII веку, согласно которому
Моргана была старшей из 9 детей семьи правителей острова Авалон.

Однако, многие исследователи указывают, что персонаж Морганы берёт
начало в древних ирландских легендах о Morrigan - богине тьмы и умерших,
изображаемой в виде ворона.

Кретьен де Труа описывает Моргану как целительницу, имеющую способность превращаться в любого зверя и умеющую летать.



Но речь пойдёт не об этом.

Фея Моргана провела достаточно много времени при дворе короля Артура и
стала главным действующим лицом во многих эпохальных конфликтах и
интригах.

Возможно, противоречивость Морганы обусловлена тем, что жизнь ей
досталась нелёгкая. Во-первых, Утер Пендрагон, женившись на Игрэйне,
вроде бы отослал Моргану в монастырь, где над ней потешались и
издевались. Во-вторых, дамой она была красивой и с характером.

Перед Морганой не устояли ни Мерлин - самый знаменитый и сильный маг тех
времён, обучивший её магии, ни племянник короля Артура - Гиомар, ни сам
Артур. Также, её любовником считается сэр Акколон, пытавшийся похитить
меч Экскалибур.

В третьих, согласно некоторым источникам, Моргана обладала способностью к телепатии, могла видеть будущее и даже менять его.

Возможно, причиной негативного отношения к Моргане стала вульгарная
зависть. Ну посудите сами, какая красивая и умная женщина может этого
избежать? да ещё при дворе. Основным конфликтом в жизни Морганы стали её
отношения с Джиневрой, супругой Артура.

Собственно, начало этому конфликту положила даже не история с
Ланселотом, а религиозные распри. Джиневра, как известно, была ярой
католичкой. Моргана же происходила с Авалона, Острова Яблок, издревле
являющегося местом обучения и отдыха друидов. Считаясь жрицей, а по
другим сведениям - королевой Авалона, Моргана видела своим долгом
оберегать владения друидов от надвигающего христианства и сохранять
старинные традиции.

Конечно же, придворные сплетники свели всё к любовному треугольнику
Моргана-Джиневра-Ланселот. Однако, эта гипотеза не выдерживает никакой
критики. Ибо многие источники утверждают, что Джиневра всё-таки изменила
Артуру физически и была изобличена Морганой.

С самим Артуром Моргану связывают сложные отношения.

Предполагается, что у неё родился сын - Мордред, убийца короля Артура.
Но не совсем ясно, кто был его отцом. Согласно одной из версий, Мордред
был сыном непосредственно Артура. Этот факт приводят в оправдание
ненависти, питаемой Мордредом к царственному родственнику.
Справедливейший король всех времён, якобы, соблазнил Моргану, не смотря
на предупреждения Мерлина о зачатии собственного палача. Легенда
рассказывает, что Моргана, забеременев от брата, вынуждена была покинуть
двор и удалиться на Авалон.

По другой версии, отцом Мордреда был племянник короля - сэр Гиомар или Гиндомар.

Согласно третьему варианту, Моргана была совсем юной, когда подобрала
смертельно раненого в битве с Мордредом короля и увезла на Авалон,
никакие роственные отношения с Мордредом в этом варианте не упоминаются.

Такая же путаница наблюдается в описании отношений Морганы с Мерлином.
Некоторые исследователи упоминают, что Мерлин обучал Моргану некромантии
и сделал её ведьмой. Другие утверждают, что всё наоборот: Мерлин обучил
Моргану магии и сделал из неё добрую фею.

Ясно одно: сначала они были любовниками, а потом поругались. И Мерлин
Моргану не простил и не забыл. А история ведь зависит от того, как её
поведать и на чьей стороне рассказчик.

Однако, все летописцы сходятся на интересном факте: Моргана увезла
смертельно раненого Артура на Авалон, чтобы заботиться о нём и
разбудить, когда он станет нужен миру, чтобы стать Величайшим
Справедливым Правителем всех людей.

И это не смотря на то, что Артур, по слухам, заставил Моргану выйти
замуж за короля Уриэна Горского, с которым она не была счастлива.

Поэтому, слухам и сплетням, происходящим из дворцового окружения, верить
не рекомендуется. Сплетни всегда порождают путаницу, наверняка это
многим известно на собственном примере.

Моргане приписывается много разных приключений, два сына и три дочери.
Очевидно, что как все сильные личности, она имела страстных поклонников и
заклятых врагов.

И эта фея, не смотря ни на что, приняла на себя ответственность за сохранение величия короля Артура в веках.

(с.)




www.li.ru/interface/pda/?jid=3587471&pid=253391...

@темы: феи, мифы

---

Мультфильм "Tir Nan Og "

@темы: мифы

---

Волшебная страна.

Это нечто вроде Вселенной, существующей параллельно с нашей.
Она становится видимой и осязаемой только для избранных людей, и места
расположения ведущих в неё врат известны лишь эльфам и немногим посвящённым...
Из европейских легенд.


Вероятно, есть миры, о которых и слыхом не слыхивали посвящённые древности. Но
есть и миры, дорога к которым оказывалась короче прочих. Сотни и тысячи
европейских сказок, легенд, преданий на разные лады говорят о существовании
иного, по отношению к нашему, мира — Волшебной Страны.
У неё много имён; неискушённому
читателю она известна, скорее всего, под именем Страны Эльфов. Название
справедливо, ибо населяют эту страну, лежащую где-то очень далеко за
пределами обычного восприятия обычного человека, именно эльфы . Изредка они
сами приходят в наш мир, и тогда их появление становится предметом новых легенд
и преданий. Вот, например, как описывал эльфов в начале нашего столетия в
Ирландии один из тех, кому довелось свести с ними знакомство (из собрания У.
Эванса-Венца):
Это самые замечательные люди, которых я когда-либо видел.
Они превосходят нас во всём... Среди них нет рабочих, а только
военные-аристократы, благородные и знатные... Это народ, отличающийся и от нас,
и от бесплотных существ. Их возможности потрясающи... Их взгляд обладает такой
силой, что они, я думаю, могут видеть даже сквозь землю. Они обладают
серебристым голосом, их говор сладок и быстр... Они много путешествуют и,
похожие на людей, могут повстречаться в толпе... умных молодых людей, которые
представляют для них интерес, они уводят к себе...

Мысль о Волшебной Стране — одна из самых ярких и светлых черт индоевропейской
языческой традиции. Прочнее других народов сохранили её кельты, называвшие
Волшебную Страну Тир Тайрнгир Хай Бразил, или Аваллон. Это — остров, лежащий в
морях к западу от Британии. Изредка, в особые ясные дни некоторым людям
доводилось видеть с утёсов западного побережья Ирландии высокие берега
Священного Острова. Другим — и среди них Брану Благословенному и Мерлину —
другим удавалось достичь священных берегов Аваллона, неизменно держа курс на
запад и храня искреннюю веру в сердце. Валлийское имя Острова содержит две древние основы — Авал-Лон.
Вторая
имеет значение "остров", "холм"​; первая же основа
совпадает с др. брит, afal (др. ирл. abal, совр. гэльск. ubhal)
"яблоко", "яблоня". Действительно, цветущая яблоневая ветвь
— один из символов Аваллона.

На Земле существуют места, где иные миры вплотную
примыкают к нашему пространству. В таких местах, при особенно сильном
напряжении энергий, Переход может произойти спонтанно, случайно, от
незначительного толчка. В обычное же время даже самые далёкие от магии люди
способны ощущать в этих местах натяжение пространства, слышать его звон. Даже
каузальные
(событийные) потоки двух миров могут пересекаться в таких местах.
Известнейший пример — берега озера Светлояр, где наш мир соприкасается с
миром
града Китежа.
Пересечение каузальных потоков здесь очевидно: когда в Китеже
бьют в колокола, люди, находящиеся на берегу озера, слышат их звон... Знание о
Светлых Городах, подобных Китежу и Аваллону, понимание возможности общения с
ними и Искусство Перехода в Светлые Города иных миров — величайшее достижение
индоевропейских магов. "И невидим будет Болший Китеж даже до пришествия
Христова, яко же бысть сие и в прежние времена... И сокровенные обители не
едина, но многи монастыри..."

Здесь как бы сливаются воедино материальное и нематериальное, естествознание и
мистика, наука и высшее откровение. Способность сидов и эльфов делаться
невидимыми сближает их с некоторыми другими мифическими существами, например,
уральской чудью , а их Волшебная страна сродни другим сокрытым от глаз людей
местам, таким как град Китеж на озере Светлояр, Агарти, Белогорье,… и конечно
же Шамбала.

Антон Платов
А.В. Колтыпин

@темы: феи, эльфы

---

Куклы и Баба-Яга.

Куколки – это запасы Старой Дикой Матери. Куклы – одно из символических сокровищ инстинктуальной природы. Иногда она символизирует маленькую инстинктивную силу жизни, которая одновременно является и яростной, и терпеливой. В какую бы ситуацию мы ни вляпались, она проживает в нас свою скрытую жизнь.

фото из odnoklassniki.ru/profile/512361473709

Люди веками ощущали, что от кукол исходит и святость, и тапа – пугающее и неотразимое присутствие, которое воздействует на человека, меняя его духовную сущность. Например, среди деревенских знахарей корень мандрагоры чрезвычайно ценится за сходство с человеческим телом: у него есть отростки, похожие на руки и ноги, а на месте головы – шишковатый нарост. Говорят, он содержит большой заряд духовной энергии. Считается, что создатели кукол вдыхают в них жизнь. Некоторые куклы используются в ритуалах, колдовстве, любовной магии и просто для развлечения. На островах, принадлежащих Панаме, использовали маленькие деревянные фигурки как знаки власти, напоминающие человеку о его собственной силе.
В музеях разных стран полным-полно идолов и статуэток из глины, дерева и металла. Фигурки, дошедшие до нас из эпох палеолита и неолита, – это тоже куклы. Художественные галереи забиты куклами. Если взять современное искусство, то Сигаловы мумии в натуральную величину, обмотанные бинтами, – это тоже куклы. При дворе с древних времен дарили кукол как знак расположения. По всему свету в сельских церквях можно встретить кукол-святых. Кукол-святых не только регулярно купают и облачают в наряды ручной работы, но и «выводят на прогулки», чтобы они могли посмотреть, как дела в полях, как живет народ, а потом замолвить за людей словечко на небесах.

Кукла – это символический гомункул, маленькая жизнь . Это символ того ,что скрыто в людях. Это уменьшенная сияющая копия изначальной Самости. С виду это просто кукла, но внутренне она олицетворяет частицу души, в которой сосредоточено все знание более широкой души-Самости. В кукле в миниатюре заключен голос старой – Той, Что Знает. Кукла связана с такими символами, как лепрекон, эльф, пикси, фея и карлик. В сказках они выражают глубокое биение мудрости, пронизывающее культуру души. Все это создания, которые трудятся без устали, непрестанно выполняя мудрую подспудную работу. Душа трудится, даже когда мы спим, – именно когда спим, даже если мы при этом не сознаем, что происходит.

Таким образом кукла выражает наш внутренний дух, голос внутреннего разума, внутреннее знание и внутреннее сознание. Это мудрость маленького существа, обитающего внутри. Она наш помощник, который сам по себе невидим, но всегда доступен.

Кормление куколки – важный цикл архетипа Первозданной Женщины, хранительницы потаенных сокровищ. Кормление куколки происходит крошками жизни для нового душевного предприятия, и во-вторых, тем, что находим путь к Старой Дикой Матери – к Бабе Яге( в сказках). Баба Яга – это самая суть инстинктивной, целостной души. Иногда Баба Яга будто недоумевает, почему это мы не пришли ее проведать, и тогда уж сама приходит с визитом в наши ночные сновидения.)))

Избушка Яги принадлежит к миру инстинкта .Эта избушка на курьих ножках расхаживает и даже кружится в каком-то причудливом танце. Она одушевленная, в ней бурлит энергия и радость жизни. Эти качества – краеугольные камни архетипической души Первозданной Женщины, радостной и дикой жизненной силы, где дома пускаются в пляс, где неодушевленные предметы, вроде комьев известкового раствора, летают словно птицы, где старуха умеет колдовать, где все не такое, каким кажется, но, главным образом, гораздо лучше, чем казалось поначалу.


фото из нета

Говорят, что быть ягой – хорошо; и что мы должны быть способны это выносить. Быть сильной – не значит нарастить мышцы и играть ими. Это значит освоиться с великими дикими силами женской души; научиться узнавать ее (свою) силу и силы внутреннего очищения; омывать, перебирать, питать, выстраивать энергии и замыслы .Это значит встретиться с собственной нуминозностью и не сбежать от нее, а активно уживаться с дикой природой на свой лад. Это значит уметь учиться, уметь выносить то, что знаешь. Это значит быть выносливой и жить.

Баба Яга, Дикая Мать, – вот наставница, которая может дать нам совет в этих вопросах. Она научит наводить порядок в доме нашей души. Она внушает эго другой порядок – тот, при котором могут происходить чудеса, может царить радость, может разыгрываться аппетит, и все можно делать со вкусом. Баба Яга – образец того, как оставаться верной своей Самости. Она учит и смерти и обновлению.
Куклы и Яга – дикие матери всех женщин, они приносят дары – острую интуицию – из сферы личного и божественного.
Куклы служат талисманами. Талисманы – это напоминания о том, что мы чувствуем, но не видим, о том, что присутствует, но не явно. Божество-талисман в образе куклы напоминает нам, подсказывает, видит раньше нас. Эта интуитивная функция свойственна всем женщинам. Это сильнейшая врожденная восприимчивость. Не та восприимчивость, которую когда-то превозносили в классической психологии, то есть пассивное средство, но восприимчивость, имеющая непосредственный доступ к глубокой мудрости, которая пронизывает женщину до мозга костей .
из книги

Клариссы Пинкола Эстес

БЕГУЩАЯ С ВОЛКАМИ

@темы: мифы

---

Природа...

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
(с)Ф.И. Тютчев

@темы: стихи

---

Загадочно - приятное событие..)

Сегодня у меня приключилось загадочное событые..)
Очень много гуляли с дочкой почти весь день, домой заходили только перекусить..
И вот вечером на клеверной лужайке я увидела маленький кружок из четырехлистников. И становилось их все больше, когда начала их собирать ..От радости или от жадности хотела сорвать все, но совесть заговорила, и оставила расти..) Конечно нарвала себе и всем своим родственникам, но и много еще осталось..)))
В благодарность оставила на том месте пять рублей..) Как только я положила денюжку, все четырехлистники , которые остались исчезли..Как я ни высматривала - больше их не увидела.)
Вот такой был у меня замечательный день!)

@темы: личное

---

Эльфы в Древней Ирландии

Эльфы, гномы, феи и другие существа, относимые к категории фэйри, или волшебных, воспринимаются большинством людей как сказочные, фантазийные,
то есть вымышленные персонажи. Вопрос об их реальном существовании в
очень давние времена встает очень редко, а попытки профессиональных
исследований на эту тему чаще всего сопровождаются неодобрительными
комментариями специалистов. Вот почему, среди множества работ по
изучению фольклора очень сложно найти публикации, посвященные научно-историческому
анализу фэйри. Их можно буквально пересчитать по пальцам, причем
большинство принадлежит зарубежным авторам. При этом, в последние годы в
мире отмечается настоящий бум "эльфомании" и продается огромное
количество книг и фильмов в жанре фэнтези, посвященных жизнеописанию и
подвигам вымышленных героев - эльфов,
гоблинов, троллей, фей и других сказочных персонажей. Это еще больше
подрывает веру людей в их реальное существование и подсознательно
формирует предвзятое, как правило, сильно искаженное фантазией авторов,
отношение к образам этих героев.

Фэйри ассоциируются как с малютками-эльфами, феями цветов с крошечными крыльями и садовыми гномами, так и с похожими на людей существами, обладающими неземной красотой (и здесь, и здесь).
Бытует мнение, что они живут и сегодня. Одни считают, что фейри
находятся среди людей, другие думают, что они существуют за пределами
нашего мира, в ином пространстве и измерении. Есть даже те, кто искренне
верят, что они сами являются эльфами или, по крайней мере, старательно пытаются выступать в подобном образе перед своими друзьями и знакомыми. Об интересе к эльфийской тематике свидетельствуют большое количество обществ и интернет-сайтов любителей фэйри, проведение разнообразных эльфийских праздников, встреча эльфийского Нового года…
Можно
ли выделить из всего этого рациональное зерно? Отличить правду от
вымысла? Скинуть "оковы" предвзятого отношения к фэйри и их образам,
навязанным нам писателями-фантастами?
Безусловно, да. Но это можно сделать только при условии четкого разграничения источников информации о фэйри - сказок и фантазийных романов последних столетий - от преданий и документальных свидетельств тысячелетней давности. Другими словами, чтобы провести научно-исторический
анализ возможности существования фэйри в далеком прошлом нужно
полагаться только на такие письменные и устные свидетельства,
"почтенный" возраст которых не вызывает сомнений у исследователей.
В идеале таким анализом должны заниматься специалисты - историки или филологи. Однако большинство из них не хотят этого делать. Но даже если бы кто-то и решился на такое, то выводы, скорее всего, были бы следующие: "…несмотря на все имеющиеся аргументы в пользу существования - название мифических существ - в далеком прошлом, они были людьми, либо наделенными какими-то сверхъестественными способностями, либо эти способности были приписаны им позднее..." или "…несмотря на все имеющиеся аргументы в пользу существования - название мифических существ -
в далеком прошлом, данный вопрос не может быть решен в настоящее время в
связи с недостатком данных и требует постановки дополнительных
исследований…" А значит, прощай надежда на получение ответа на одну из самых интригующих загадок истории.
Чтобы
этого не случилось, я попытался проанализировать предания разных
народов и публикации средневековых и современных авторов, прямо или
косвенно затрагивающих тему фэйри, и разобраться, каковы же были их
прообразы.
И результаты не заставили себя долго ждать! Оказалось, что предания практически всех народов - от Индии до Исландии и от Америки до Австралии -
насыщены воспоминаниями о живших задолго до нашего времени разных
мифических существах, внешне напоминавших людей, но по своей физиологии и
возможностям людьми не являвшимися. Среди них выделялась большая группа
существ, похожих на самых красивых людей (только еще более прекрасных) и
обладавших непостижимым долголетием (тысячи лет) и магическим
искусством. Предания обычно называют их богами или волшебниками.
Особенно
много сказаний об этом божественном народе, к тому же довольно
воинственном и многочисленном, в Ирландии и Уэльсе. Его название Туата де Дананн, или Племя богини Дану. Задолго до Рождества Христова этот народ правил Ирландией, а также, вероятно, Британией и Францией, и оставил после себя не только воспоминания в фольклоре, но и вполне реальные материальные свидетельства своего существования.

www.dopotopa.com/elfy_v_drevney_irlandii.html

@темы: феи, эльфы, мифы

---

Мультфильм "В поисках Олуэн"

@темы: мифы

---

Круги Фейри.

Задолго до того, как внимание
исследователей паранормальных явлений и обычных людей привлекло такое
загадочное явление, как круги на полях, в народе были известны так
называемые кольца фейри, о которых говорится в легендах многих народов.
Они представляют собой круги более яркой и сочной травы или почвы,
немного отличающейся по цвету от окружающей. Особенно популярна легенда о
кольцах фейри в Англии.

 

В Сассексе кольца называют ведьмиными следами, а в Девоншире существует поверье, что фейри,
маленькие человечки, живущие под землей, по ночам хватают жеребят и
скачут на них по кругу. Якобы взъерошенный вид лошадей по утрам
свидетельствует о том, что ночью на них катались фейри.

 

Даже Шекспир в своих произведениях не раз упоминает об этих явлениях. А сэр Артур Конан Доил, убежденный в существовании фейри,
писал в 1923 году: «Невозможно отрицать, что круги, какая бы причина не
сформировала их, представляют собой отличную танцплощадку. Несомненно,
эти круги связаны с ночным весельем маленьких людей».

 

 

Поверья, связанные с фейри, говорят о том, что
нарушителей своих владений эти существа могут заставить безостановочно
плясать по кругу, пока человек не сойдет с ума или не упадет замертво.
Иногда мертвых людей находят внутри круга из поганок, которые вырастают
по периметру колец фейри. Часто по периметру колец вырастают огромные грибы-дождевики, шляпки которых достигают полуметра в диаметре.

 

Недаром многие грибы носят такие названия — «шапка эльфа», «колпачок
пикси», «дубинка фейри». Но самые известные из волшебных грибов —
мухоморы.
Если встретите в лесу поляну нарядных мухоморов, скорее
всего и фейри где-то рядом. Можете оставить им символический подарок,
например: монетки или блестящие камушки.

 

В Корнуолле крестьянин, обнаруживший на своем земельном участке кольцо фейри,
верит, что ему будет сопутствовать удача, и он соберет богатый урожай. В
Шотландии же аналогичная находка считается дурным знаком.

 

Как правило, кольца фейри присутствуют на диких лугах в
малонаселенной местности. На севере Англии есть кольца, которым уже по
шестьсот лет. Во Франции имеется кольцо, диаметром около 800 метров, по
периметру которого растут грибы. Считается, что этому кругу уже семьсот
лет. Установлено, что в кольцах фейри встречается свыше
60 видов различных грибов, среди которых самым распространенным
является Marasmius oreades. Эти ядовитые грибы в Англии обычно называют
грибами фейри.

 

из нета.

@темы: феи, эльфы

---

Колодцы.

В ирландских мифах колодцы и источники берут свое начало в Ином Мире,
это означает, что его обитатели управляют силами природы в нашем мире.
Из источников Иномирья вода течет в наш мир и наполняет колодцы или
изливается потоком. Такие священные водные источники часто отмечались
плодовым или иным особенным деревом, таким как орешник.
Люди верили,
что стоит испить из такого источника или искупаться в его священной воде
и он дарует вам силу из Иного Мира в форме поэтического вдохновения,
мудрости или исцеления.



Для наших предков, земля была священной и являлась источником всего
знания. Это было тело Богини. Она сама земля, и ландшафт имеет входы в
ее секретные внутренние царства, ее лоно. Этими входами были впадины в
земле: пещеры, источники и колодцы. Они были священными раньше, но
почитаются по сей день.
Такие колодцы, как полагали, имели
исцеляющие свойства и находились под покровительством Языческих богов,
многие из которых были позже преобразованы в фэйри и закрепились в
фольклоре как "белые леди" или "зеленые леди."
Подарки в виде цветных
лоскутков, булавок, и гирлянд оставили у колодцев с просьбой исцеления к
господствующему над ним духу. Даже сегодня, люди бросают монеты с
"пожеланиями" в колодцы.
из нета.

@темы: мифы, человек и природа

---

Томас Лермонт и Королева Эльфов

Томас Лермонт любил книги, стихи, музыку, а больше всего — природу; любил бродить по полям и лесам и наблюдать зверей и птиц. И он играл на лютне.
Как-то раз в солнечный майский день Томас запер свой дом, вышел из Эрсилдуна с лютней и отправился бродить по лесу. Этот лес рос по берегам небольшого ручья Хантли-берн, что течёт с Элдонских холмов.
Утро было ясное, свежее. Деревья покрылись молодой листвой, а земля под деревьями — пышным ковром мхов. Томас присел отдохнуть под большим тенистым деревом. Он лениво перебирал струны лютни и смотрел на лес. В его тёмную чащу вели извилистые тропинки под зелёными сводами.
И вдруг послышался отдалённый звон бубенцов и колокольчиков, потом — топот копыт, и Томас с удивлением увидел, как по лесной тропинке верхом на сером коне к нему приближается всадница, такая прекрасная, какой он в жизни не видывал.


Она была в охотничьем платье из блестящего шёлка цвета молодой травы и в бархатном зелёном плаще. Её длинные золотистые волосы рассыпались по спине, а венец из драгоценных камней сверкал на солнце.
Конь легко ступал между деревьями. Седло на нём было из слоновой кости с ярко-алым чепраком, подпругой из кручёного шёлка и хрустальными стременами. Златотканые поводья были украшены серебряными бубенчиками, а с каждой пряди конской гривы свешивался серебряный колокольчик. Это их звон услышал Томас, перед тем как к нему подъехала всадница.
Должно быть, она выехала на охоту — через плечо у неё висели охотничий рог, лук и колчан со стрелами, и она вела на своре семь борзых. Семь гончих бежали рядом с её конём.
Всадница была так прекрасна, так роскошно одета и держалась так царственно величаво, что Томас сорвал с себя шапку и с почтением приветствовал её.
Красавица сказала Томасу, что она — Королева Эльфов, и с этого мига Томаса словно околдовали. Он знал, как опасно смертным встречаться с феями , но был так заворожён дивной красотой всадницы, что совсем позабыл об осторожности и благоразумии.
Всадница улыбнулась и протянула Томасу руку, чтобы он помог ей спешиться. Он повиновался, затем поводьями привязал коня к терновому кусту, а красавицу усадил под деревом. Зачарованный её неземной красотой, он не отрывал глаз от бледного прекрасного лица.
— Поиграй мне на лютне, Томас, — сказала Королева. — Хорошо послушать музыку в тени зелени.
И Томас взял свою лютню и заиграл. Никогда ещё струны её не рождали таких весёлых звуков.
Когда же лютня умолкла, Королева похвалила Томаса за игру.
— Я хочу вознаградить тебя, Томас, — проговорила она. — Можешь просить у меня чего хочешь.
Осмелев, Томас взял её белые руки в свои и сказал:
— Позволь мне поцеловать тебя в губы, прекрасная королева!
Королева Эльфов рук не отняла, но улыбнулась и молвила:
— Если ты поцелуешь меня в губы, Томас, ты с того мига будешь в моей власти. Придётся тебе тогда прослужить мне семь долгих лет, а уж к добру это будет или к худу — кто знает?
— Что такое семь лет! — воскликнул Томас. — Если они — расплата за поцелуй, пускай! Я расплачусь охотно.
И он прикоснулся губами к губам Королевы Эльфов.
Но как только их губы слились, Томас с ужасом увидел, что и лицо красавицы, и её наряд странным образом начали изменяться, словно по волшебству. Её зелёное платье и зелёный плащ полиняли, потом стали серыми, как пепел. Её длинные золотистые волосы потускнели, потом стали совсем седыми. Её прекрасное юное лицо увяло, потом покрылось морщинами и стало старым-престарым. Томас смотрел на неё, не помня себя от удивления. А Королева Эльфов расхохоталась.
— Теперь мною не залюбуешься, правда, Томас? — насмешливо проговорила она. — Но что поделаешь! Ты предался мне, Томас, ты обещал служить мне семь долгих лет. Тот, кто поцелует Королеву Эльфов, должен последовать за нею в её страну и там служить ей, пока не кончится срок.
Бедный Томас упал перед ней на колени и стал просить пощады. Но Королева Эльфов была неумолима. Она лишь смеялась ему в лицо. Потом подвела к нему своего серого в яблоках коня.
— Нет, нет, — только и говорила она на все мольбы Томаса. — Ты просил у меня поцелуя, теперь плати за него. Не мешкай! Садись на коня ко мне за спину. Нам пора в путь!
И Томас сел, вздыхая и стеная от ужаса, к ней за спину, а она пустила вскачь своего серого коня.
Быстрее ветра мчались они всё дальше и дальше то по зелёным полянам, то по холмам, покрытым вереском. И вот наконец впереди показалась пустыня. Голая, сухая, унылая, она простиралась перед ними до самого края земли. "Неужто придётся нам ехать по этой пустыне? — со страхом подумал Томас. — Разве может смертный живым добраться до её конца?"
Тут всадница натянула поводья. Серый конь остановился на всём скаку и стал как вкопанный.
— Слезай, Томас, — сказала Королева Эльфов, посмотрев на своего спутника через плечо. — Приляг на землю, положи голову ко мне на колени, а я покажу тебе тайное — то, чего не могут видеть глаза смертных.
Томас соскочил с коня и прилёг на землю. Королева села подле него, и он положил голову к ней на колени. А когда опять посмотрел на пустыню, которая лежала впереди, увидел, что многое там переменилось. По пустыне теперь тянулись три дороги, и все они были разные.
Одна дорога была широкая, ровная, гладкая. Она вела прямо вперёд, через пески пустыни, и тот, кто пошёл бы по ней, никогда бы не заблудился.
Другая дорога ничуть не походила на первую. Она была узкая, извилистая, длинная. С одной стороны её окаймляла живая изгородь из тёрна, с другой — из шиповника. Их колючие кусты были так высоки, а усаженные шипами ветки разрослись и так переплелись друг с другом, что почти невозможно было продраться сквозь эту чащу.
Третья дорога была непохожа на первые две. Очень красивая, она вилась по горному склону среди густого вереска, папоротника и золотисто-жёлтого дрока, маня к себе путника.
— Теперь послушай меня, — сказала Томасу Королева Эльфов, — и ты узнаешь, куда ведут эти три дороги. Первая дорога, как видишь, широкая и ровная. Идти по ней легко, и многие охотно выберут этот путь. Но хоть он и лёгок, а ведёт ко злу, и те, что его изберут, век будут жалеть о своём выборе. Это — Путь Греха... Что до второй, узкой дороги, её преграждают колючие ветви тёрна и шиповника. Лишь немногим захочется хотя бы только спросить, куда она ведёт. Но если спросят и услышат ответ, их, быть может, и повлечёт на эту дорогу. Это Путь Праведности... Ну, а третья дорога, — та, что красиво вьётся вверх, по горному склону среди пышного папоротника, — третья ведёт неведомо куда. То есть это смертные не знают — куда, а я скажу тебе, Томас, что ведёт она в Страну Эльфов. И по ней мы и поедем.
Тут Королева поднялась и подошла к своему коню, а он уже бил копытом о землю и дёргал головой — так ему не терпелось поскорее вернуться домой, в Страну Эльфов.
— Теперь слушай меня, Томас, — молвила Королева. — Когда мы с тобой приедем в мою страну, не говори там ни с кем, кроме меня, если хочешь вернуться домой, в Эрсилдун, через семь лет. Ибо смертный, попавший к нам, должен замкнуть себе у ста, а не то придётся ему остаться у нас навеки. И если ты, Томас, молвишь лишнее слово в моих владениях, ты утратишь своё счастье и будешь обречён вечно блуждать по пустыне, что простирается между миром смертных и миром эльфов.
Королева снова села в седло и приказала Томасу сесть к ней за спину. И вот они помчались по красивой дороге, что вилась по горному склону.
Но дорога эта была не такой уж приветливой и весёлой, какой казалась издали. Вскоре она спустилась в узкое ущелье и спускалась всё ниже и ниже, так что чудилось, будто она ведёт в недра земли. В ущелье царил полумрак, а воздух был холодный и тяжёлый. Где-то с шумом низвергался поток, и немного погодя серый конь вступил в него. И вот вода, холодная, ледяная, намочила Томасу ступни, потом поднялась до колен. И увидел он, что вода эта — тёмно-алая. Как Томас потом узнал, здесь текла вся кровь, когда-либо пролитая на земле.
Мрак в ущелье сгустился. Конь пробирался вперёд в непроглядной тьме, и Томасу стало так страшно, что он чуть не лишился чувств и не упал с коня в алую воду. Пришлось ему крепко уцепиться за пепельно-серый плащ Королевы, чтобы удержаться в седле.
Но вот мрак стал постепенно рассеиваться, и серый конь вышел из ущелья на яркое солнце. Томас приободрился, поднял голову и увидел, что теперь они едут по прекрасному плодовому саду. Яблоки, груши, финики, фиги, виноград зрели здесь в изобилии. Томасу так хотелось есть и пить и он так ослабел, что уже протянул было руку к ближайшему дереву, чтобы сорвать с него сочный плод. Но Королева повернулась и остановила его.
— Здесь тебе ничего нельзя есть, — сказала она. — Если ты до чего-нибудь дотронешься, придётся тебе остаться в Волшебной Стране навсегда. Но скоро я сама сорву и дам тебе яблоко.
Немного погодя они подъехали к крошечной яблоньке, усеянной красными плодами. Королева наклонилась, сорвала яблоко и подала его своему спутнику.
— Это яблоко я могу тебе дать и даю с радостью, — молвила она, — потому что это Яблоко правды. Тот, кто его съест, будет всю жизнь говорить только правду. Ложь никогда не слетит с его уст.
Томас взял и съел яблоко, и в этот миг на него снизошёл Дар Правдивости. Вот почему люди потом прозвали его "Томас Правдолюбец".
Путь их уже оканчивался. Теперь серый конь бежал по какой-то волшебной стране, озарённой нездешним светом. И вскоре впереди на вершине холма возник великолепный замок.
— Вот мой дом, — с гордостью промолвила Королева Эльфов и показала рукой на замок. — Там обитают мой супруг и его придворные. Но, должна сказать, что нрав у моего супруга вспыльчивый. Он гневается, когда видит меня с каким-нибудь красивым незнакомцем. Поэтому прошу тебя, и ради меня, и ради тебя самого, не отвечай ни слова тому, кто вздумает с тобой заговорить. Если же меня спросят, кто ты, я скажу, что ты лишён дара речи. Так ты останешься незамеченным в толпе.
Тут Королева поднесла к губам свой охотничий рог и громко, пронзительно затрубила. И в этот миг она снова изменилась. Куда девались её серые, как пепел, одежды, её седые космы и морщины! Она опять предстала перед Томасом юная и прекрасная, в зелёном охотничьем платье и плаще, с золотистыми волосами, распущенными по плечам. Переменился и Томас. Его грубое домотканое платье превратилось в одежду из тонкого сукна, а ноги оказались обутыми в атласные туфли.
Как только Королева затрубила в рог, раздались ответные звуки тысячи невидимых труб, распахнулись двери замка на холме, и король эльфов быстро вышел навстречу своей супруге в сопровождении придворных дам, рыцарей, пажей и менестрелей. Их было так много, что когда Томас соскочил с коня и смешался с толпой, ему нетрудно было пройти в замок незамеченным.
Все обитатели замка, видимо, очень обрадовались возвращению своей Королевы. Они потянулись за ней в большой зал, а она милостиво беседовала с ними и протягивала им руку для поцелуя. Потом она вместе с мужем взошла на помост в глубине зала. На этом помосте стояло два трона. Король с Королевой сели и стали смотреть на празднество, тут же начавшееся в зале.
А бедный Томас остался в стороне. Он чувствовал себя здесь чужим и одиноким, но, как заворожённый, неотрывно смотрел на невиданное зрелище.
В одной части зала придворные дамы танцевали с рыцарями; в другой — охотники вносили и бросали на пол оленей с ветвистыми рогами, должно быть, недавно убитых на охоте. Сюда же приходили повара, свежевали оленей, отрезали от туш куски мяса и уносили их на кухню.
И так всё это было странно и непривычно для Томаса, что он не замечал времени — всё стоял и смотрел, смотрел, не отрывая глаз и не говоря ни слова.
Трое суток эльфы не покидали зала, а Томас смотрел на них. Но вот Королева вдруг поднялась со своего трона, спустилась с помоста и, пройдя по всему залу, подошла к Томасу.
— Пора нам уезжать, Томас, — сказала она, — если только ты хочешь снова увидеть свой родной Эрсилдун.
Томас удивлённо посмотрел на неё.
— Ты говорила, что я должен служить тебе семь долгих лет, госпожа моя, — воскликнул он, — а я пробыл здесь только три дня!
Королева Эльфов улыбнулась.
— В Стране Эльфов время идёт быстро, друг мой, — молвила она. — Ты думаешь, что пробыл здесь только три дня, но на самом деле прошло семь лет с тех пор, как мы с тобой встретились. А теперь тебе время нас покинуть. Мне и хотелось бы, чтобы ты побыл здесь подольше, но я не смею тебя удерживать, и ради твоего же блага. Ибо каждые семь лет к нам из Царства Тьмы приходит Дух Зла и уносит с собой одного из моих подданных, кого сам выберет. А ты — красивый юноша, и я боюсь, как бы он не выбрал тебя. Я не хочу, чтобы ты попал в беду, и потому нынче же вечером увезу тебя на твою родину.
Тут к замку подвели серого коня. Королева Эльфов и Томас сели на него и тронулись в обратный путь.
И вот они снова подъехали к ручью Хантли-берн, что течёт с Элдонских холмов.
Королева Эльфов стала прощаться с Томасом Лермонтом.
Он попросил её дать ему что-нибудь такое, что он смог бы показать людям. А то ведь они не поверят, что он действительно побывал в Волшебной Стране.
— Я уже одарила тебя Даром Правдивости, — отозвалась она. — Теперь я одарю тебя Даром Прорицания и Даром Стихосложения. Ты сможешь предсказывать будущее и сочинять прекрасные стихи. Но кроме этих невидимых даров, я подарю тебе нечто такое, что смертные смогут увидеть собственными глазами. Я подарю тебе арфу, сделанную в Эльфийской Стране.
Она немного помолчала, потом заговорила снова: — Теперь ты вернёшься домой. Но сначала выслушай меня, Томас. Придёт время, когда я снова позову тебя к себе, и где бы ты ни был, ты должен будешь откликнуться на мой зов. Я пошлю за тобой двух посланцев, и ты сразу узнаешь, что они не из вашего мира... А теперь — до свидания, друг мой! Настанет день, когда я тебя позову.
Томас заглянул в тёмные глаза Королевы Эльфов и понял, что приворожён ею навек. И он с радостью обещал подчиниться её приказу — откликнуться, когда она его позовёт. Но вдруг его одолела дремота, и он крепко уснул. Проснулся он в густой тени могучего дерева, росшего на берегу Хантли-берна. Он вскочил на ноги и стал растерянно вглядываться в лесные тропинки. Но они были безлюдны. Напрасно он ждал, что опять послышится звон серебряных бубенчиков и колокольчиков. Всё было тихо. И тут ему показалось, что он никогда не жил в Волшебной Стране, а всё, что помнил про неё, просто приснилось ему в этот летний вечер.
Однако вместо его лютни под деревом лежала арфа из Страны Эльфов. "Когда-нибудь я туда вернусь!" — воскликнул он, взял арфу в руки и пошёл домой, в Эрсилдун. Ему очень хотелось узнать, что там произошло за семь лет.

Как только он вошёл в деревню, какал-то старушка громко вскрикнула в ужасе: она подумала, что он воскрес из мёртвых. Ведь все в деревне считали Томаса Лермонта пропавшим без вести.
Вскоре жители Эрсилдуна перестали удивляться тому, что Томас вернулся. Но им пришлось удивиться снова, когда он стал рассказывать о том, как побывал в Волшебной Стране. Дети окружали его и взбирались к нему на колени, чтобы послушать о Волшебной Стране, а старики качали головами и шёпотом вспоминали, что Томас Лермонт не первый, кого увлекла за собой Королева Эльфов. Но сколько бы Томас ни рассказывал про свои приключения, он умалчивал о том, что обещал вернуться в Страну Эльфов, когда его позовут два нездешних посланца.
Каждый день он ожидал, что в нём проявятся дары Королевы. Он уже не мог произнести ни слова лжи. Однако Дар Прорицания и Дар Стихотворства в нём ещё не пробудились.
Но вот как-то раз все жители деревни собрались вместе, чтобы подумать, как им избыть беду. Во всей округе тогда начался падёж скота от чумы, и жители Эрсилдуна боялись за свои стада.
И тут какая-то невидимая сила заставила Томаса Лермонта вскочить на ноги. Слова сами собой полились из его уст, и он предсказал, что в Эрсилдуне и его окрестностях ни одна скотина не заболеет чумой. Пока он говорил, лицо у него было такое вдохновенное, что деревенские жители смотрели на него с благоговейным трепетом и, как ни странно, поверили ему сразу.
Томас сказал правду — ни одно животное в деревне не заболело чумой.
С тех пор Томас Лермонт начал пророчествовать, и нередко — в стихах. Люди легко запоминали его стихи и передавали их из уст в уста. Предсказания Томаса сбывались, и молва о нём пронеслась по всей Шотландии.
Вот некоторые из его пророчеств.
Он предсказал Битву при Баннокберне таким, двустишием:
В Бредском ручье тогда
Алой станет вода.
И в самом деле: в страшный день этой битвы воды Баннокберна покраснели от крови побеждённых англичан. Томас Лермонт предсказал также объединение Англии и Шотландии под властью того, кто был сыном французской королевы, но в чьих жилах текла кровь шотландца Брюса:
Когда королева французов сына родит,
Британию он от морей до морей покорит,
Потомкам его подчинятся шотландец и бритт.
Это произошло в 1603 году, когда король Яков, сын Марии, королевы Шотландской, стал королём Англии и Шотландии.
Одно из своих замечательных предсказаний Томас Аермонт произнёс 18 марта 1285 года, когда царствовал Александр III, один из самых славных и мудрых королей Шотландии. В этот день за Томасом послал граф Марч и спросил его:
— Какая погода будет завтра?
— Завтра перед полднем забушует буря, какой ещё не видывала Шотландия, — ответил Томас.
Наутро день выдался тихий и ясный. Граф снова послал за Томасом.
— Ты предсказывал, что сегодня будет буря. Почему же её нет? — с упрёком спросил он.
— Полдень ещё не настал, — спокойно ответил Томас.
И вдруг в комнату ворвался человек с криком: "Король умер!" Оказалось, что король ехал верхом по крутой горной дороге, упал с коня и расшибся насмерть.
— Вот теперь в Шотландии забушует великая буря, — сказал Томас Лермонт.
Действительно, когда разнеслась скорбная весть, все стали оплакивать доброго короля. А потом в стране настало смутное время, и продолжалось оно много лет.
В другой раз Томас предсказал:
Пока акации древо стоит,
Эрсилдун земли свои сохранит.
Так оно и было. В тот год, когда акация, что росла в Эрсилдуне, рухнула на землю, все тамошние торговцы разорились, и селение вскоре лишилось последнего клочка общинной земли.
А два предсказания Томаса ещё не исполнились. Одно из них гласит:
Когда Коровы Гаури на сушу перейдут,
Тогда не за горами будет Страшный суд.
Надо сказать, что "Коровы Гаури" — это два валуна. Они стоят в узком заливе Тэй, ниже границы прилива; близ Айвергаури. Говорят, будто они приближаются к суше со скоростью одного дюйма в год.
Другое предсказание:
Йорк был, Лондон есть, Эдинбург станет
Лучшим из трёх, когда время настанет.
Не мудрено, что слава о Томасе Стихотворце разлетелась по всей Шотландии. К нему стали съезжаться богатые лорды и графы. Они щедро вознаграждали Томаса за его прорицания и дивились его необычайному дару.
Сам он тоже ездил по всей стране и встречался со многими людьми, но Эрсилдуна не покинул. На деньги, полученные в награду за предсказания, Томас Лермонт построил в Эрсилдуне замок и жил там много лет.
Однако, как ни был Томас богат и славен, он не чувствовал себя вполне счастливым. Люди читали в его глазах какую-то странную тоску. Казалось, он не мог позабыть о далёком мире эльфов.
Так прошло четырнадцать лет. Началась война между Англией и Шотландией, и наступил день, когда шотландское войско стало на отдых на берегах реки Твид, неподалёку от Эрсилдунского замка.
Томас Лермонт каждый год задавал большой пир в своём замке и сзывал на него окрестных жителей. Вот и теперь он задал пир и пригласил на него всех полководцев шотландского воинства.
Этот пир люди помнили долго.
Волынщики играли на волынках, гости лихо плясали и веселились до упаду, зал оглашали ликующие клики. Столы ломились от яств, и пенистый эль рекой лился в чары. И вот наконец Томас Стихотворец, владелец Эрсилдунского замка, заиграл на своей неземной арфе.
Гости, затаив дыхание, слушали эти волшебные звуки. Но вдруг в зал вбежал слуга, и лицо у него было такое, что Томас сразу же поднялся с места. Наступила полная тишина, и вбежавший сказал:
— Господин мой, я сейчас видел нечто весьма странное. Два белоснежных оленя, самец и самка, вышли из дальнего леса и сейчас идут по улице.
Это и вправду была странная новость. Ведь ни один зверь из тех, что водились в дальнем лесу, за холмом, ни разу не отважился выйти из-под деревьев хотя бы на опушку. Да и кто когда видел белоснежных оленей?
Гости во главе с хозяином вышли из замка и увидели при лунном свете, что к ним идут два оленя — самка и самец. Не пугаясь собравшейся толпы, они медленно приближались. И Томас понял, что животные эти — не из мира смертных.
— Это зов, — тихо молвил он, — зов Королевы. Долго я его ждал и наконец услышал!
Счастье наполнило его душу. Он отделился от толпы и пошёл навстречу оленям. И как только он к ним приблизился, они остановились, словно приветствуя его.



И вот люди увидели, как Томас пошёл по улице в сторону леса с одним оленем по правую руку и с другим по левую. Вскоре все трое подошли к крутому берегу разлившейся речки Лидер и скрылись в её бурлящих водах.
Так Томас Стихотворец навеки покинул Эрсилдун...

@темы: феи, эльфы, мифы

---

Четырехлистник или кельтский крест

Четырехлистник, символ, созданный самой природой и древние кельты

усмотривали в нем магию свершения, что впоследствии было упрощено до
символа приносящего удачу. Его можно найти в природе в виде цветов,
которые цветут с четырьмя равными лепестками, к примеру, четыре листа
клевера. Он собой представляет симметрию из четырех равных частей,
которые представляют симметрию и равновесие, что говорит о мирном цикле
жизни, без доминирующей какой либо силы, которая может распространять
свое влияние как власть или высокомерие. Он представляет красивую
гармонию между Богом, природой и человечеством. У кельтов Четырехлистник
представлялся кельтским крестом обозначающим колесо бытия.

В этом изображении в соединенных окружностях подразумевались четыре
царства севера, востока, юга и запада вместе с их четырьмя
элементальными духами, стражами, народами и землями, сливающиеся в
центре. Это изображение очень легко создать из частично перекрывающихся
окружностей, описанных около каждого из углов квадрата.

Редкий четырехлистный сорт клевера символизировал у друидов четыре
природных элемента: землю, воздух, огонь и воду. Друиды очень почитали
четырехлистный клевер. Они считали его невероятной удачей т.к. он
встречается очень редко. Этот клевер приносил удачу своему владельцу и
тем кто его окружал, а любое зелье делал вдвое сильнее. Каждой из
пластинок четырёхлистника, по мимо стихийных символов, приписывались и
свои характеристики: первая пластина — надежда, вторая пластина — вера,
третья — любовь, а четвёртая — удача

Четырехлистник предохранял от сумасшествия, укреплял духовные силы,
давал возможность определить присутствие духов и приводит того, кто его
носит, к золоту, деньгам или сокровищам. Если двое людей съедят вместе
четырехлистный клевер, то между ними вспыхнет взаимная любовь.

Суеверие связанное с удачливостью четырёхлистника настолько старо,
что никто не может сказать точно, как или где оно возникло. Существует
один миф, который гласит, что когда Ева была изгнана из рая, она взяла с
собой четырехлистник. Так как клевер был растением из райского сада,
стало считаться знаком удачи, если его найдут в чьем-либо саду.

Вера в удачливость четырехлистника существует до сих пор, поэтому в
современной субкультуре делается множество подвесок, амулетов и
разнообразных изображений четыреклистного клевера. Мифы говорят, что
нашедший такой клевер должен поместить его в кошелек, тогда деньги и
удача будет всегда сопутствовать этому человеку. Вероятность найти такой
клевер 10000 к 1.

В то время как клевер обычной трехлистной формы применяется как
амулет молодости. Однако, образы древнекельтской культуры отличаются
многомерностью, и образ трилистника «Великого Триглава» у кельтов
триксель, не исчерпывается только указанной функцией. В его символе
запечатлены также три основных стихии, почитаемые друидами -
ВОЗДУХ-ОГОНЬ-ЗЕМЛЯ, обозначенные тем же сине-жёлто-зелёным трицветьем.

1. Воздух, это атмосфера и ноосфера, воздух физический, которым дышат, и воздух духовный, которым питаются души и помыслы.
2. Огонь - озаряет светом своим, темные помыслы, как молния, ослепляет
   нестерпимо ярким светом. В этот миг он принимает лик Луга, в ирландской
   мифологии бог света, связанный с солярным культом. Его всегда изображали
   молодым красивым воином. Рассекая своим мечом темные тучи, он проливает
   на поля благодатный солнечный свет.
3. Земля - это возрождение, весна, зелёная трава, пробуждение всего
   живого. Сопоставимо с кельтским богом Беленусом которому был посвящен
   один из главных праздников кельтов — майский праздник Белтейн (Beltene).
   Название может интерпретироваться как «сияющий бриллиант» и указывать
   на его солярный характер. Праздник отмечали 1 мая, зажигая особые костры
   — "огни Бела", символизирующие солнечные лучи и обещание летнего
   плодородия. Стихия Земли неразрывно связана со стихией Воды и является
   её неотъемлемой составляющей, поскольку реки протекают по ней, озёра
   простираются на ней, моря - океаны примыкают к ней и дожди проливаются
   на неё.

Если четырехлисник обозначал колесо бытия, то трискель становится неким образом хода истории, символом «бега времени».

Трискеле — кольцевая система знака содержит элемент переплетения трех
стихий Огня, Воды, Воздуха, в данном случае доминирующей, в связке
земля-вода становится стихия воды. Вода в отличии от земли имеет
свойство текучести и изменчивости форм уходящих в Бесконечность; это так
же амулет равновесия с природой. Равновесие трех стихий в природе даёт
спокойствие, защиту и энергию жизни, а симметрия положения в амулете –
независимость от смены обстоятельств и самодостаточность.

Даже позднее у христиан, самый известный миф о клевере повествует,
что святой Патрик использовал три листа на одном стебле для объяснения
концепции святой Троицы - листья изображали Бога-отца, Бога-сына и
Бога-Духа святого. Так же считается, что с помощью листка клевера Патрик
изгнал всех змей из поселений, где он находился. Безусловно, подобная
легенда родилась в католической среде, чтобы убрать более ранние
упоминания о магических верованиях друидов, испокон веков живших на этих
же землях. Так у друидов, существовали обряды, связанные с клевером.
Друиды, видевшие в трилистнике эмблему плодородия, изобилия и
возрождения, рассеивали пепел клевера над пашнями во время праздника
весны.

Трилистник и четырехлистник

Трилистник, четырехлистник, разве это не одно и то же? И да, и нет.
Трилистник - это миниатюрный клевер, слово трилистник (shamrock)
произошло от ирландского seamrog, которое переводится как маленький
клевер. Четырехлистник не относится к трилистнику, из-за связи
трилистника с Троицей.

Кельты верят, что человеческая душа связана с душой божественной, и
через ряд перерождений душа избавляется от грехов и в итоге возвращается
к своему божественному источнику. Кельтские бесконечные орнаменты
символизируют бесконечную трансформацию вечного человеческого духа.

Вы когда нибудь рассматривали кельтский узел? Не просто посмотрели и
все, а сконцентрировали все внимание только на нем? Его форма
притягивает, и невозможно остановится смотреть на него, пока не
проследишь развитие всех узлов. Благодаря этому кельтские узлы
используются в качестве способа медитации, они занимают все сознание
человека, который следит за ходом нити.

Согласно поверью, религия древних кельтов запрещала им отражать в
произведениях искусства создания творца (растения, животных, людей),
поэтому художники создали геометрические, спиралевидные, узловые и
ступенчатые узоры, отражавшие разные аспекты окружающего мира.

из нета...

@темы: кельты, человек и природа

---

ДРЕВО МИРА «Дорога на Аваллон» Антон Платов.

Ясень я знаю

по имени Иггдрасилъ —

древо, омытое

влагою мутной;

росы с него

на долы нисходят;

над источником Урд

зеленеет он вечно.

(Прорицание вельвы, 19)

Давным-давно в одной стране, там, где лежит NorWeg (Северный Путь), правил князь Гейрред.

Однажды

появился в землях князя Гейрреда некий человек, о котором говорили, что

он чародей. И правда, где бы ни ходил он, звери ластились к нему, и ни

одна собака ни разу не залаяла на него. Подивился этому князь и велел

схватить этого человека, чтобы узнать, кто он таков.

И вот привели

его к князю. Был этот человек одноглаз, одет в широкий синий плащ с

меховой оторочкой. Угостил князь человека пивом и мёдом и велел

рассказать, кто он такой. Но тот ответил лишь, что зовут его Гримнир, и

ничего не сказал больше, как его ни расспрашивали. Рассердился князь и

велел пыткой добиться у Гримнира рассказа о себе. И тогда люди князя

разложили два больших костра и посадили этого человека между ними, чтобы

жар донимал его. Гримнир сказал:

Жжёшь ты меня,

могучее пламя.

Огонь, отойди!

Тлеющий мех

потушить не могу я,

пылает мои плащ

(Речи Гримнира, 1)

У князя Гейрреда был сын Агнар, десяти зим от роду. Агнар увидел, как

пытают Гримнира, подошёл к нему, дал ему напиться из полного рога и

сказал, что князь плохо поступает, пытая его, безвинного. Тогда

освободился Гримнир от пут и огня.

Гримнир сказал:

Счастлив будь, Агнар, —

тебе пожелал

Бог Воинов блага:

какую награду

выше найдёшь ты

за влаги глоток!

(Речи Гримнира, 3)

Гримнир предрёк, что Агнар будет князем земель Гейрреда, и оказал мальчику честь, рассказав ему о том, как устроен мир.

Гримнир сказал:

31 Три корня растут

на три стороны

у ясеня Иггдрасилъ:

Хелъ под одним,

под другим великаны

и люди под третьим.

35 Не ведают люди,

какие невзгоды

у ясеня Иггдрасилъ:

корни ест Нидхегг,

макушку — олень,

ствол мучает влага...

(Речи Гримнира, 3)

Ясень Иггдрасиль — Древо Мира — центральная деталь копозиции. Реджи

Бойер, известный европейский исследователь, писал в одной из своих

работ, что Иггдрасиль, — это "краеугольный камень <...> наиболее,

вне всякого сомнения, грандиозная, наиболее величественная идея

нордической мифологии". И это, несомненно, так: именно Древо Мира

является в индоевропейской традиции той осью, вокруг которой вращается

колесо Порядка (ведическое rta), определяя всё происходящее во

Вселенной. Вместе с тем нельзя, разумеется, не отметить, что символ

Древа Мира гораздо древнее не только нордической (и даже индоевропейской

в целом) мифологии, но и самих индоевропейцев. Вероятно, до последнего

времени на Земле не существовало ни одного народа, не знакомого с Древом

Мира: география этнографических и археологических свидетельств о

вертикальной оси Мироздания действительно охватывает всю планету.

Говоря

о Древе Мира в нордической (североевропейской) традиции, нельзя обойти

вниманием славянский материал. Быть может, и утратив священные книги,

подобные скандинавской Эдде, славянское язычество — одно из самых

"живучих" в Европе — всё же оставило нам культурное наследство, ничуть

не меньшее, чем язычество германское или кельтское. Достаточно вспомнить

"Слово о полку Игореве" — одно из прекраснейших произведений

средневековой европейской литературы, до сих пор хранящее и загадки, и

настоящие мистические тайны. Такие, например:

Боянъ бо вещий,

аще кому хотяше песнь творити,

то растекашется мыслию по древу,

серымъ вълкомъ по земли,

шизымъ орломъ подъ облакы...

Др.рус. течи, течь означает "идти", "бежать", "передвигаться" (отсюда

устаревшее утечь — "убежать". Растекаться значит путешествовать. По

какому такому Древу путешествовал вещий Боян? Более того, эти строки

содержат указание не только на вертикальную ось Мира (от земли до

облаков), но и на его тройственную структуру. Ряд исследователей "Слова"

считает растекашется мыслию ошибкой переписчика, искажением

первоначального растекашется мысию, т.е. белкой (др.рус. и диалектное

мысь, что родственно современному мышь). Если это так, три личины Бояна

представляются символами трёх миров индоевропейской традиции: Нижнего

(волк), Среднего (белка) и Верхнего (орёл)...

Действительно, являясь вертикальной осью Мира, священный Ясень связывает

три классических пространства: Асгард, Мидгард, Хель — в скандинавской

традиции; Правь, Явь, Навь — в славянской.

Средний мир, пронизанный

мощным стволом священного Ясеня, славяне называют Явью, скандинавы —

Мидгардом (дословно — "средний город", "средняя ограда". Это — наш мир,

мир людей.

Хель и Навь — Нижний Мир, лежащий под глубочайшими

корнями Древа Мира. Древнее балтославянское имя этого мира — Навь —

имеет один корень с такими старинными русскими терминами, как навьи,

навы — "мёртвые", навка (мавка) — "русалка", нав, навной — "домовой" и

восходит к ещё более древней индоевропейской основе, связанной с

процессом умирания и погребальными обрядами.

Это — пекельное царство

славянских мифов, называемое иногда "адом" без придания последнему

термину христианской нагрузки. Здесь обитает Хель — богиня Смерти,

тождественная славянской бабе Яге. Интересно, что обе традиции

подчёркивают некую уродливую несимметричность её облика. У скандинавской

Хель одна половина лица цвета мяса, другая — мёртвая, синего цвета. У

славянской Яги одна нога живая, другая, как известно, — костяная,

мёртвая. Образ богини Смерти, Чёрной Матери, несомненно, один из

древнейших образов мировой мифологии. Правда, такой взгляд на владычицу

Нижнего Мира отвечает только одной из её "ипостасей" — а есть и другие,

не менее важные...

Другой обитатель подземного царства — дракон

Нидхегг — также известен всем индоевропейцам: Мировой Змей Ермунганд,

иранский дракон Дахака, славянский Ясса (или Яшша) — Ящер. В пекле,

подземном царстве гложет он умерших злодеев, и — он же! — кольцом

обвивает Мидгард, мир людей. Это — мировое зло, так сказать, "антилогос"

нашего мира, дожидающийся часа, чтобы сжать свои смертельные кольца.

Отметим, что так же, как и в отношении Бабы-Яги, это только один из

возможных взглядов на Мирового Змея, только одно из возможных его

восприятий. Того же Змея мы видим на магическом жезле Меркурия, в

драконах геомантических традиций, в образах богов-Трикстеров — тех, "кто

вечно хочет зла и вечно совершает благо"...

И, наконец, верхний мир

— Правь, он же Асгард (дословно — "город богов". Здесь живут наши

боги, и здесь небесные олени объедают листву с Древа Мира:

Четыре оленя,

рога запрокинув,

гложут побеги:

Дайн и Двалин,

Дунейр и Дуратрор.

(Речи Гримнира, 33)

Эти небесные олени, символ Неба, — общий священный символ древнейших

индоевропейских религий. До сих пор их рисуют на "писанках" — расписных

пасхальных яйцах. В русской вышивке образ оленей, объедающих листву

ясеня Иггдрасиль, дожил до прошлого столетия, хотя мифологический смысл

этих изображений давно забылся.

Ясень Иггдрасиль, Древо Мира, пронизывает все три мира. Асгард, город

богов, находится под самым Небом Мира, и олени, объедающие крону Ясеня,

взобрались на крышу самого высокого чертога Асгарда, чтобы дотянуться до

листвы. Так сказал Гримнир в палатах Гейрреда:

Эйктюрнир олень,

на Вальхалле стоя,

ест Лерад листву...

(Речи Гримнира, 26)

Высоко в Небе Мира, на вершине Ясеня, восседает, согласно скандинавской

традиции, мудрый орёл. (Не потому ли и Боян, взлетая "под облакы",

принимал личину орла?) Этот священный образ — образ Орла, венчающего

Мироздание, — один из самых потаённых и магических в традициях

индоевропейцев. Впрочем, как и самое Древо, Орёл также известен магам

практически всех народов. Сюда, в верхние пределы Мира, приведёт нас

исследование, если начнём мы распутывать тайны происхождения величайших

символов и образов, используемых человечеством. Отсюда берут начало

имперские орлы ариев (в том числе и российский двуглавый), и Феникс —

огненный орёл магических откровений и инициации, и Орёл Кастанеды,

пожирающий осознание... Впрочем, об Орле довольно.

Следует упомянуть

ещё одного мифологического обитателя Древа — белку, носящую, согласно

Эдде, имя Ротатоск (т.е. "Грызозуб", бегающую по стволу Ясеня и

переносящую новости и перебранку между верхним Орлом и нижним Драконом.

Этот образ, имеющий огромное магическое значение, сохранился, к

сожалению, лишь в славянской и скандинавской традициях. Мы уже упоминали

о варианте трактовки вступительных строк "Слова о полку Игореве",

согласно которой Боян путешествовал по Древу в личине белки, — параллель

налицо. Другое славянское упоминание о белке Ротатоск принадлежит перу

А.С.Пушкина.

Удивительно, насколько неисследованным остаётся

сказочное наследие великого русского поэта. Я не имею информации

относительно того, кем и во что был посвящён Александр Сергеевич, но сам

факт магического посвящения сомнений не вызывает: слишком многое звучит

в его сказках, чтобы считать их простым пересказом сказок народных.

Так, например, русская фольклорная традиция не знает (!) мифологического

петуха по имени Гуллинкамби (т.е. "Золотой Гребешок", известного нам

только по скандинавским текстам; точно так же народные русские

сказочники не знают сказаний о волшебном народе Дон (или Дану), о принце

Гвидионе из этого народа, но Пушкин упоминает эти имена: царь Дадон,

царевич Гвидон... Ещё более удивительно, что новейшие фольклорные сборы в

русской глубинке нередко вскрывают именно те не известные доселе пласты

общеевропейских параллелей, которые встречаются у Пушкина...

Упоминает Пушкин и о белке Ротатоск — помните, в Сказке о царе Салтане:

Ель в лесу, под елью белка,

Белка песенки поёт

И орешки всё грызёт...

 

К слову, сия ель (вероятно, вернее будет сказать — сия Ель) возвышается

не где-нибудь, а на острове Буян, который выглядит славянским аналогом

кельтского Аваллона — священного острова в Западных морях. И белка эта,

ещё к слову, не случайно песенки поёт — у Пушкина в сказках вообще нет

случайных слов. Но об этом чуть позже, а пока вернёмся к тому факту, что

белка ещё и бегает по Древу.

Рассматриваемое магически, Мировое

Древо оказывается образом настолько многоплановым, что некоторые авторы

считают, что размышлений (медитаций, если угодно) о нём вполне

достаточно для понимания центрального ядра северной мифологии и основ

волшебных искусств Северо-Запада Европы. Действительно, ведь Древо Мира —

это и вертикальная ось Мира, связываемого воедино бегающей по стволу

белкой, и личное дерево мага (шамана), и ось вращения Земли, и

позвоночный столб человека...

В ряде конкретных славянских традиций

энергетический канал, проходящий вдоль позвоночника (Сушумна) называется

тропкой. Так и хочется в этой связи снова вспомнить "Слово":

О Бояне, соловию старого времени!

Абы ты сиа плъкы ущекоталъ,

скача, славию, по мыслену древу,

летая умом подъ облакы,

свивая славы оба полы сего времени,

рища въ тропу Трояню

чресъ поля на горы...

Скача по мыслену Древу, рища въ Тропу Трояню — не та ли это тропка, что

тянется вдоль Древа Мира, вдоль оси Мира и оси человека? И ведь сказано —

белкою — той, что несёт Силу снизу вверх и сверху вниз...

Впрочем, довольно пока и о белке. Спустимся ещё чуть ниже — туда, куда бежит Ротатоск, неся Силу Орла.

Здесь,

у корней Ясеня, бьёт священный источник Урд. Здесь — центр Мира. У

этого источника богини судьбы — норны — прядут жизни людей, богов и

всего живого. Сюда боги съезжаются, чтоб держать совет:

Кермт и Эрмт,

и Керлауг обе

Тор вброд переходит

в те дни, когда асы

вершат правосудье

у ясеня Иггдрасиль;

в ту пору священные

воды кипят,

пламенеет мост ассов.

(Речи Гримнира, 29)

Всё подобно всему — один из основных магических законов. Если ствол

Древа Мира — ещё и позвоночный столб человека, и тянущийся вдоль него

энергетический канал, то и источник Урд имеет в человеке своё отражение.

Это — центр Кундалини...

* * *

Рассказывая о структуре Мира в северной традиции, мы ещё не упоминали

кельтов. Это, разумеется, не случайно. Дело в том, что мистическая

традиция кельтов, хотя и родственная германо-славянской, всё же стоит

несколько особняком. Как и все индоевропейцы, древние кельты прекрасно

знали о существовании трёх "ступеней" мироздания, но знание это носило у

них гораздо более сложный характер.

В 1862 году в Великобритании

Д.Дж.Родериком было опубликовано принадлежащее Перу Йоло Морганнуга

собрание валлийских бардовских текстов, озаглавленное "Барддас". Помимо

всего прочего, Барддас содержит и знаменитые "Триады Бардов", где есть

строки, касающиеся интересующей нас темы:

Три вещи, необходимые для всего, что живо: рождение в Аннуне, рост в

Абреде и полнота на небесах, то есть в круге Гвинвид; ничто не

существует вне этих трёх вещей, кроме Бога.

Аннун, Абред и Гвинвид представляют собой кельтский вариант трёхчастного

вертикального деления Мира: Аннун выглядит аналогом Хель, Абред —

Мидгарда, Гвинвид — Асгарда. Это действительно так, но... не совсем.

Даже один-единственный уже приведённый отрывок убеждает, что в триаде

Аннун — Абред — Гвинвид скрыто нечто большее, чем в триаде Хель —

Мидгард — Асгард. Недаром и сами кельты называли ступени этой

вертикальной последовательности не мирами, но кругами, подразумевая под

этим иное значение.

По определению Барддас, Абред — круг, "где смерть

сильнее жизни, и где всё существующее порождено смертью". Мидгард — мир

людей — этому определению вполне отвечает: каждый из нас смертен.

Гвинвид, согласно Барддас, — круг, "где жизнь сильнее смерти, и где всё

существующее порождено жизнью". Вспомним, что языческие боги не

бессмертны, но жизнь в Асгарде действительно "сильнее смерти". Однако

понятие "Абред" шире, чем понятие "Мидгард", так же, как Гвинвид — нечто

большее, чем просто Асгард — мир человеческих богов. Действительно, в

северных сагах неоднократно упоминаются и другие миры, кроме трёх

классических: таковы, например, скандинавский Утгард — мир великанов,

Альфхейм — мир светлых альвов (эльфов) и т.д. Существа, обитающие в этих

мирах, смертны, но Мидгарду не принадлежат. Таким образом, в круге

Абред могут сосуществовать различные миры, подобные нашей с вами Яви, в

круге Гвинвид — миры, подобные Прави или Асгарду...

Это очень краткое (и довольно поверхностное) описание кельтской модели

вертикального строения Мира. На самом же деле триада Аннун-Абред-Гвинвид

представляет собой мощнейший аппарат для анализа и описания реальности,

тщательно разработанный в книге Барддас и других валлийских

средневековых источниках. Но более подробное рассмотрение этой триады

уведёт нас в сторону от темы этой книги. Поэтому здесь мы остановимся

ещё только на одном понятии, связанном с этой триадой, — на понятии

Круга Пустоты, круга Кигант:

Три круга бытия: круг Кигант, где нет ни живого, ни мёртвого, кроме

Бога, и никто, кроме Бога, не может пересечь его; круг Абред, где смерть

сильнее жизни, и где всё существующее порождено смертью; круг Гвинвид,

где жизнь сильнее смерти, и где всё существующее порождено жизнью [...].

Аннун — круг небытия, определяемый в Барддас как "наиболее удалённый от

Бога", — не включён в эту новую триаду, поскольку речь идёт о кругах

бытия. На его месте появляется Кигант — Круг Пустоты, ассоциирующийся с

тем, что находится в скандинавской традиции выше Асгарда, — с кроной

ясеня Иггдрасиль, с Небом Мира.

И, чтобы завершить картину, вернёмся к Речам Гримнира. В 31-й строфе этой песни Один говорит:

Три корня растут

на три стороны

у ясеня Иггдрасиль:

Хелъ под одним,

под другим великаны

и люди под третьим.

В другом произведении Старшей Эдды — в Прорицании Вельвы упоминается ещё больше корней Древа Мира:

Помню девять миров,

и девять корней,

и Древо Предела...

Подытожим сказанное. В Хель, в Аннун, уходит один из корней Ясеня.

Другие — тянутся к мирам Абреда: в Мидгард, в Утгард, в Альвхейм. Миры

Гвинвида возвышаются над ними, касаясь ветвей Ясеня, уходящих в Небо

Мира, в Пустоту круга Кигант.

Такова, вкратце, структура Мира в северноевропейской традиции. Реальный

Мир, разумеется, гораздо сложнее, но такая модель всё-таки позволяет

сделать вывод, который необходим автору для продолжения рассказа. Тот

факт, что корни Древа, отвечающие разным мирам Абреда, сходятся у

основания священного Ясеня, свидетельствует о возможности, проходя через

эту точку, путешествовать из одного мира в другой. Это — источник

преданий о Волшебной Стране.

* * *

А теперь я прерву свой рассказ, чтобы вернуться к князю Гейрреду и его гостю.

Гримнир сказал:

45 Лик свой открыл я

асов сынам...

49 Гримнир мне имя

у Гейрреда было...

51 Пьян ты, Гейрред!

Пил ты не в меру,

отныне лишён ты

подмоги моей... —

милости Одина.

52 Много я рассказал,

но мало ты помнишь;

дружбе конец;

вижу я меч

прежнего друга —

кровью покрыт он.

53 Игг получит

мечом поражённого,

конец твой настал;

разгневаны дисы,

увидишь ты Одина,

коль смеешь — приблизься!

(Речи Гримнира)

Князь Гейрред сидел, держа на коленях меч. Услыхав, что Один тут, он

встал, чтобы оградить его от огня. Меч выскользнул у него рукоятью вниз.

Князь споткнулся и упал навзничь, а меч пронзил его, и он умер. Тогда

Один исчез. Агнар же, сын Гейрреда, стал князем той земли и долго

правил..

@темы: мифы, древо мира

---

***

Если Вы когда-либо пытались встать в конце радуги, то Вы знаете, что это
место не может быть достигнуто физически, а только мысленно. Поэтому
радуга, как думают, является мостом к миру богов, загробной жизни, или
Стране Фэйри.

@темы: феи